Сибирские огни № 02 - 1972

ухожу из театра. И вот теперь тянусь к Нани, точно ищу у нее под­ держку. Около дома, в зарослях черемухи, пробегает такая светлая речка Конда, что порой нам с Нани думается: вода это струится, играя сол­ нечными вспышками, или просто воздух сыплет искры? Мы с Нани ва­ ляемся на берегу. И вот видим —против течения Конды гуськом плы­ вет выводок диких уток, оставляя за собой сияющую черту. — Что здесь главное? — строго спрашиваю я. — Сияющая черта,—отвечает Нани. — То-то, несчастная,—ворчу я.—Теперь мне ясно, кто поднимет выпавший из моей руки огрызок карандаша. Как-то ранним утром Гриша Кобяков показал нам филина. Таин­ ственная птица растопорщила бурые перья, стала косматой, ковыляла, по суку, хрипела. Глаза у филина янтарные, с черными зрачками, они—>- как из стекла — бессмысленные. Будто хозяин волшебного царства, Кобяков привел нас и к соха­ тому. Мы видели, как зверь бесшумно погрузился в речку. Лишь вид­ нелась голова. Рога его походили н а ' огромные ладони с огромными растопыренными пальцами. Темная грива плескалась по течению. А потом Григорий расстелил под наши ноги сказочные голубичные поляны. Забайкальский виноград—крупнейшая голубица —облепила низенький кустарник так, что пройди здесь босиком —и ноги будут ли­ ловы от ягод, или, как писал Коля Савостин: «Едва олени здесь при­ лягут, бока от сока их мокры...» Эти дымчато-синие ягоды не только вкусные, но и красивые. Мы с Нани обалдели от таких необоримых ягодников. — Послушай, ты куда меня привез? —спрашивает Нани.—Ты же меня в детские книжки привез. Может быть, мы с тобой здесь найдем избушку на курьих ножках? Или седого колдуна? — А вот он—колдун, только рыжий,—показываю я на Кобякова, возившегося с удочками.—Вот теперь, Нани, я и ухожу ко всему этому. Прощай, театр! Помнишь, как ты однажды на спектакле «Светит да не греет», увидев меня на сцене, завопила на весь зал: «Это мой папа, мой папа»? Больше тебе уже не придется так вопить. ...И скоро я сыграл последний спектакль. Мы выступали в летнем лагере у летчиков. Огромная степь, вдали сопки. По всей степи ползут черные тени от облаков. У дороги недвижно сидит белоголовый орел. Ветер шумит в траве. Пахнет цветами и свежим сеном. Трава, ковыль клонятся под ветром, катятся зелеными волнами. Виднеются редкие дощатые постройки, трепещущие палатки, стоят самолеты, мирные и маленькие среди большущей степи. Между двух грузовиков натянули занавес. Чтобы ветер не взвеи- вал его, привесили камни, и он надулся парусом. Декорациями выго­ родили комнату, а в ней по колена буйная трава. В траве тонут столы и стулья. Она шуршит в ногах актеров и актрис, их брюки и чулки об­ леплены колючими шишечками и семенами. Актрисы переодеваются и гримируются в санитарной машине. Идет спектакль «Слава» Гусева. Ожидая выхода, актеры лежат на траве под грузовиками, сидят на подножках. Зрителей много, они тоже сидят в траве и с интересом смотрят на эту необычную сцену, тянутся к ней потому, что ветер глушит голоса актеров. Мы с Никой и Нани, обнявшись, стоим за грузовиком. Нани наелась черники, и у нее фиолетовый язык и синие зубы. Ника печальна, ей жаль, что я ухожу из театра. И еще ей взгрустнулось от того, что нам уже исполнилось недавно по тридцать девять...