Сибирские огни № 02 - 1972

В новом русле Резко вильнула моя река и устремилась по новому руслу... Итак, я еду в Москву на третье совещание молодых писателей. В журналах и газетах появляются рецензии, ободряющие меня. Все ча­ ще и чаще прилетают письма от читателей. Съездил в Тамахтай, к лесорубам и как будто выпил живой воды — сразу же в лесной глуши нашел рассказ «Синий колодец». Эта поездка положила начало целой веренице поездок по Забайкалью. Вернувшись из тайги, нахожу на столе «Литературную газету» со статьей о «Ночных сторожах»: «Большой ветер и маленькие люди». Чи­ таю в ней: «...его «маленькие люди» —это чаще всего неудачники, люди с ущербинкой, у которых словно раз и навсегда на судьбе написано: «быть маленькими»... Автор «отказал многим из своих героев в праве на борьбу, на порыв, на движение к лучшему, в праве сегодня или завтра совершить свой «маленький» жизненный подвиг»... Стоп! Это не Броне­ вой ли пишет? Нет. Критик разбирает моих героев, а я от удивления только руками развожу. Я ведь рассказываю о людях скромных, простых, мягких и даже робких. Я пишу о том, как сила любви способна переделать чело­ века, говорю о бессмертии жизни, о том, как война калечит человече­ ские судьбы... Я хочу показать драматизм и лиризм человеческих буд­ ней. И почему я не могу писать об этом?.. Только через несколько дней я пришел в себя после этой статьи. Литературная работа у меня становится все напряженней. Уходит в набор второй сборник рассказов; осенью сдаю на машинку повесть о театре «Девочка и рябина». Всесоюзный конкурс на лучший рассказ о работниках милиции при­ носи) мне радость. Первую премию никому не присудили, а вторую по­ лучил мой «Лейтенант милиции»... Boi и кончился переломный год в моей жизни. 1955-й встречаю с Никой бокалом шампанского и в два часа топаю на вокзал. — Жду не на щите, а со щитом,—напутствует меня Ника. Угрюмая, трескучая ночь. Город, вокзал —пустынны. Все за стола­ ми. у елок в теплых, светлых квартирах. Все ли? У всех ли елки и теп­ лые квартиры? Вагон темный и пустой. Кто без большой нужды поедет в такую ночь? Проводники крепко выпили. Они закрыли вагон и завалились спать. В купе холодно. Мы в нем двое с Колей Савостиным. Сидим за столиком, попиваем прелестное цинандали. Вагон мягко потряхивает. Москва! Не верится. Окно залеплено с улицы снегом. Из его щели цедится таежная сту­ жа. О чем-то болтаем. Но больше —стихи, стихи. Им нет конца. Саво- стин читает, а я, прикрыв глаза, мысленно живу новым рассказом. Я не то что работаю над ним, а как-то его чувствую, слушаю его музыку, ритмы, звучание... В предутренний мертвый час поезд останавливается на станции Могзон. Прыгаем во тьму, в зверскую стужу, в вымерзшую таежную тишь. Нас встречает Лавринайтис, живущий на этой станции, и его жена Люба, добрая, милая. Она подает нам испеченный в дорогу теплый большой пирог с брусникой, завернутый в полотенце. Под нашими но­ гами трещит и взвизгивает снег, зубы от холода стучат. Мы обнимаем пришедших. Поезд уже трогается, когда мы запрыгиваем на подножку.