Сибирские огни № 02 - 1972

закусывали редиской, и клокотал, и рвался, и ворочал камни ручей у наших ног, и не было ярче дня в моей жизни... Впрочем, разве беднее был тот, другой день, когда мы писали дик­ тант, и я еще чувствовал на своих губах и лице ее вчерашние поцелуи, и самые заурядные повествовательные предложения, которые диктовала ее мать, казались мне откровением и, восторженный, я заканчивал их все подряд восклицательными знаками. Березки стоят в золотых сарафанах! Лес глухо шумит! Сосны встречают нас ласковым шорохом! Воздух кажется резким и свежим! Назавтра, возвращая тетради, ее мать от души смеялась, такой глупой показалась ей моя восторженность. Она поставила мне чет­ верку. Если бы она знала причину моего состояния, то поставила бы двойку. Потом она узнала. Она пыталась разнять, разделить нас, но было поздно. Нас неудержимо влекло друг к другу, и все наши старания как-то скрыть, законспирировать любовь, конечно же, выглядели со сто­ роны смехотворными и неуклюжими. И все же однажды нам удалось пробыть вместе целую неделю. Мы уехали в далекий степной город, к моей сестре. Эту операцию заранее разработали в деталях и неплохо провели в жизнь. Мать ее полагала, что она едет в гости к подруге-однокурснице, и, следовательно, прове­ дет каникулы вдали от меня. Но, сев в разные вагоны, мы после оказа­ лись вместе и уже не расставались ни на миг. Мы приехали утром, когда сестра с мужем уходили на работу. Помню, как сестра постелила нам постель на двоих. Помню сверкаю­ щие белизной простыни и подушки. Мы остались одни. Мы боялись взглянуть друг Другу в глаза. Но я не захотел сделаться предателем и лег на полу... А потом были дни отчаяния. Мать увезла ее на юг, к Черному мо­ рю. И постаралась, чтобы там она вышла замуж и больше в Чигу не вернулась... Через год я получу диплом и уеду в деревенскую школу. Эти ручьи, эти солнечные потоки я долго убивал в своей памяти. Выко­ лачивал их из себя такой работой и таким отдыхом, после которых па­ дал пластом и спал без снов. И мне удалось забыть. Но вот вчера я вспомнил все. И вспомнил с такой радостью, так легко, что будто бы и не было никакой разлуки, будто, как и прежде, я вижу нас обоих в на­ шем будущем —вместе. И пусть затоплен мой путь к ней, сквозь толщу дней сияет мне солнце первой любви. И теперь-то я знаю —я буду сча­ стлив, пока сияет оно мне, освещает путь... Вот что мне померещилось вчера, пока ты с Андреем пил, а я, сидя на камне, не то дремал, не то радостно бродил в прошлом. Я сидел на том камне, на котором мы когда-то в старину сидели с ней и пили шам­ панское, и закусывали его редиской, и думали, что так будет вечно»... Это письмо растревожило меня, и я бессознательно, одним сердцем, вспомнил свои давние утраты, свои отчаяния и прощения. Я благодарен Сашке за его признание, за его намеки. Он так обе­ регает ее, что даже не назвал ее, не описал лицо, характер ее. Она жи­ вет в нем, и он не хочет ни с кем делиться ею. Ну, что же, ты прав, Саша. Если у человека в жизни не было по­ добного—он многого лишился. У каждого в жизни должно случиться такое, о чем можно писать стихи...