Сибирские огни № 02 - 1972

Следователь обескураженно посмотрела на учительницу. Та ласко­ во обняла девочку за плечи и стала внушать: — Любашенька, папа говорит, что первой схватила ружье мама, а он стал отбирать... Отобрал и как-то случайно выстрелил. Так это было? — Не знаю, Нина Григорьевна, я спала. — Твоему папе будет лучше, если ты все расскажешь.—Девочка потупилась, молчит. Нет, поистине, она героически сражается за отца. И я желаю ей душевной силы. Когда она отвечает на вопросы, лицо ее становится серьезным, настороженным. А ее худенькие ручонки судо­ рожно вертят карандаш и все протыкают и протыкают листок бумаж­ ки. На миг закрываю глаза ладонью, я не могу видеть эти руки, эти слишком для ее возраста осмысленные глаза. — А тебе папа с мамой помогали делать уроки? —следователь протягивает ей красное яблоко. — Помогали. — А кто больше помогал? — Кто был трезвый, тот и помогал. Я стискиваю зубы. Мне хочется закричать, завыть, кого-то ударить за этого ребенка. Девочку снова отпускают в коридор отдохнуть, успокоиться. Я вы­ хожу следом. Любаша, не касаясь пола, проносится мимо отца. И опять бросает ему яблоко и успевает тихонько сказать: — Тебе ничего не будет. Я ничего не сказала. Завтра тебя отпу­ стят. Милиционер грозит ей пальцем: — Беги, беги, девочка. И она уносится. В сумраке коридора светится на ее голове плюше­ вое солнышко. Я устало подхожу к морозному окошку, дымлю папиросой... И снова начинается разговор с Любашей и снова она бьется за от­ ца изо всех силенок: «Я спала... Я не знаю... Я не слыхала...» — Ну, а когда же ты проснулась? —терпеливо и ласково допыты­ вается следователь. И отец и мать давали показания совершенно раз­ ные. Только девочка —единственный свидетель —могла пролить на со­ бытие истинный свет. — Когда же ты все-таки проснулась? Любаша молча плачет, а ручонки ее все судорожно протыкают и протыкают бумажку. — Ты проснулась, когда папа стрелял? — Нет-нет... Я не знаю. Я спала,—шепчет девочка и вдруг она разрыдалась, и едва выговорила: —Отпустите меня домой. Я с ненавистью смотрю на следователя. — Успокойся, успокойся, девочка,—учительница вытирает платком ее лицо. Любаша припадает к груди старухи. — Хватит расспросов-допросов,—хмурится учительница.—Экспер­ ты и без нее все установят. — Конечно,—поддерживаю я. — Хорошо, Любаша, пойдем к тебе домой,—соглашается следова­ тель, пуская в потолок струю папиросного дыма... Когда мы выходим из кабинета, девочка уже открыто бросается к отцу и он судорожно, неумело обнимает ее и сует дочке в карманы ее же яблоки. А во мне все кричит: «Что вы делаете, взрослые?! Не будьте же глухи и слепы к детскому сердцу!»