Сибирские огни № 02 - 1972

И они действительно приехали в начале октября, когда исполнился год моей жизни в Чите. Было интересно встретиться с ними, послу­ шать их. Я не знал, зачем они приехали. Когда же Смирнов сказал, что бу­ дут проводить обсуждение рукописей, в том числе и моих, я немного ис­ пугался. Смирнов познакомил меня с Дмитрием Дмитриевичем Осиным. — Завтра будем обсуждать вас на семинаре. Готовьтесь,—сказал он и ободряюще улыбнулся. Мне сделалось нехорошо. Дома весь вечер хожу из угла в угол, мысленно перебираю свои рассказы, и они кажутся мне до ужаса плохими, бедными. «Нет у меня никакой книжки,—решаю я,—не получилось. И, конечно, печатать ее откажутся». В темноте открытой форточки кружатся первые снежинки. Там, за окном, в глубине ночи, происходит таинственное и всегда прекрасное: уход осени и приход зимы. Встать бы сейчас, надеть пальто, закурить и уйти во тьму, в поля, в леса, в свежесть и холод, и ветер этой полуосени, полузимы. Сейчас в тайге хорошо, там началось рябиновое пиршество. О нем рассказывал Лавринайтис. Рябина цветет четыре раза в году. Весной она в неказистых белых кисточках, осенью—прихваченная колким утренником —заполыхает багрянцем, а пожухнет он, улетит с разбойным ветром, и расцветет рябина темно-красными ягодами кор­ зиночками. А четвертый раз зацветет она, когда ляжет ослепительный снег и сыпанут на нее красногрудые снегири, розовато-коричневые хо­ хлатые свиристели, малиновые клесты и красные щуры. Рябиновый пир открывают дрозды. Еще до снега налетят они шум­ ными стайками и с писком, клохча, начнут теребить ягоду. Обрушива­ ются на рябинки и большущие глухари, мельтешатся здесь и петушки- рябчики. Для всех раскрыты рябиновые корзинки. Насорят, нароняют под деревцами уйму ягод. Но их, чмокая, под­ берут на рассвете косули, зайцы, сопящий мишка. И вот уже после них, вместе со снегом, посыплются красногрудые снегири да малиновые клесты. Очистят, оберут вкусные деревца... Вот и мне бы сейчас уйти на этот рябиновый пир. Уж там-то я бу­ ду желанным гостем. И рябины, и зайцы, и щуры знают, что я люб­ лю их... Я думал, что мне предстоит бессонная ночь, но почему-то заснул сразу, мертвым сном... Подавленный —будь что будет! —прихожу на другой день в Союз писателей. Там уже порядочно народу. Маленькое зальце —битком. Смирнов, Осин, я и секретарь на сегодняшнем обсуждении Коля Саво- стин —сидим на пятачке сцены. В узеньком, коротеньком зальце вижу читинских поэтов, прозаиков, газетчиков, редакторов издательства, сту­ дентов. Кое-кого знаю, а некоторых вижу впервые. С облегчением заме­ чаю, что Алигер и Арбузова нет. Кажется, они где-то выступают... Меня просят рассказать о себе. Встаю, рассказываю. — Может быть, есть вопросы? —слышу ровный голос Смирнова. — Скажите, почему вы решили писать? —Это спрашивает Броне­ вой, самоуверенный, этакий размашистый, в шапке буйных волос. И вопрос, и тон, каким он задан, мне не нравятся. Я пожимаю пле­ чами и, ничего не ответив, сажусь. — И правильно, елки-палки,—восклицает Савостин. В зале дружно смеются.