Сибирские огни № 02 - 1972

ное через годы пребывания в Германии? А гибель Ростислава? Путь Никиты к пониманию происходя­ щего вокруг вовсе не был чем-то из ряда вон выходящим. И путаников, и людей, же­ лающих остаться в стороне, и других лю­ дей, видящих в революции прежде всего ущемление своих исконных прав, было мно­ жество. Но из них также надо было строить новое общество, они также должны были стать одной из его составляющих. В апреле 1919 года В. И. Ленин выска­ зывался на сей счет достаточно определен­ но: «...Старые социалисты-утописты вообра­ жали, что социализм можно построить с другими людьми, что они сначала воспита­ ют хорошеньких, чистеньких, прекрасно обученных людей и будут строить из них со­ циализм. Мы всегда смеялись и говорили, что это кукольная игра, что это забава ки­ сейных барышень от социализма, но не серьезная политика. Мы хотим построить социализм из тех людей, которые воспитаны капитализмом...»1. А в феврале 1921 года Владимир Ильич вновь подчеркивал, что «инженер придет к признанию коммунизма не так , как пришел подпольщик-пропагандист, литератор, а че­ рез данные своей науки, что по-своему при­ дет к признанию коммунизма агроном, по- своему лесовод и т. д.».1 2 В романе Федина речь как раз и идет о таком своем, очень специфическом призна­ нии художником рожденного революцией нового мира, о признании, немыслимом без убежденности, что искусство, служению ко­ торому отдана вся жизнь, нужно, необходи­ мо этому новому миру. Надо лишь отдавать себе отчет, что признание Никитой правоты Ростислава, Родиона Чорбова, Шеринга еще не означало для художника разрешения всех противоречий, в которых так глубоко увяз и так долго беспомощно барахтался его герой. «Он мог часами смотреть на рояль, без страха, без опасений за свою судьбу, за'Рту свою судьбу...—пишет романист.— ... И в то же время другая судьба наполняла его тоскою. Эту другую судьбу надо было так же делать, как первую. И здесь, как в му­ зыке, надо было одолеть препятствия, прой­ ти скорбный послух...». Но на этот второй «послух» сил у Никиты как раз и не оста­ лось. И это тоже имел в виду писатель, го­ воря о трагедийной природе своего романа. В любимой, подобно Старцову, Никита всегда ищет прежде всего опору. Такой опо­ рой была для него в годы пребывания в Германии Анна. Такую же опору он, даже не отдавая себе отчета, пытается найти и в Ирине, но та слишком быстро воспротиви­ лась этому: «—Мне становится тяжело с Вами. Все одно и то же: труд, труд, труд! Скажите мне, а я, что же я? Неужели вы не видите, что быть только средством... что я... ну, я 1 В. II. Л е н и н . Поли. собр. соч., т. 38, стр. 53. 2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 42, стр. 340. не знаю, как сказать!.. Я начинаю чувство­ вать, что нужна была для ваших симфо­ ний...». И даже Варвара Михайловна, Варенька, роковая любовь которой к Никите не раз заставляла критиков вспоминать Настасью Филипповну Достоевского, не сможет вы­ держать «соперничества» с музыкой и пов­ торит, по сути дела, сказанное уже Ириной. «Никита своим творчеством уплачивает свой общественный долг,—писал еще в 1923 году И. Оксенов.— Искусство Никиты —это его «служба» революции. Но вершин своего творчества Никита достигает путем тяже­ лых шатаний своей личной судьбы, путем «утрат». Если изобразить личный путь Ни- киты-человека и его путь, как композитора, графически в виде кривых, окажется, что эти кривые идут в различных направлениях... В то время, как «линия искусства» непре­ рывно стремится вверх, к новым достижени­ ям, кривая жизни Никиты-человека так же закономерно спадает вниз, отмеченная ря­ дом последовательных потерь... Никита остается один. В этом расхож­ дении линий его «двойной судьбы» — ...ос­ новная тема романа, тема трагедии худож­ ника».1 С судьбой среднего из трех братьев Ка­ ревых так или иначе связано все происходя­ щее в романе, это очевидно. Но так же, как в свое время в «Городах и годах» основная тема решалась в столкновении двух цент­ ральных героев, Андрея Старцова и Курта Вана, в «Братьях» через весь роман прохо­ дит противостояние Никиты Карева и Роди­ она Чорбова. Жизненный путь Родиона изображается далеко не столь подробно, как путь Никиты, и, вместе с тем, гораздо более подробно, не­ жели путь Курта в «Городах и годах». В биографии лоцманского сына, особенно в первой половине романа, немало «белых пя­ тен». Да и рассказ о детстве его и в еще большей степени о приобщении к револю­ ционной деятельности дан то в форме снов героя, то в форме воспоминаний, так что у читателя где-то может даже и зародиться сомнение, сразу ли задуман был Родион как один из главных героев романа, не соби­ рался ли автор поначалу не уделять ран­ ней биографии героя столь большого вни­ мания и лишь потом, убедившись в невоз­ можности обойтись без этого, спешит, как бы задним числом, дополнить биографию в снах и воспоминаниях? Но как бы там ни было, совершенно оче­ видно, что характер Родиона исследуется Фединым гораздо более пристально, чем в свое время характер Курта Вана. К тому же он в принципе иной, этот новый большевик из второго романа писателя Не говоря уже о том, что это характер русский, русский не по одной своей национальной принадлеж­ ности, но и по самой своей сути, роль его в романе также иная. 1 Инн. О к с е н о в . «Братья» Конст. Федина. «Звезда», 1928, № 7, стр. 127—128.