Сибирские огни № 02 - 1972

К Р И Т И К А И БИ БЛ И О ГРАФ И Я А. СТАРКОВ Герои и годы (К 80-летию К. А. Федина) В двух первых романах «Города и годы» н «Братья», написанных в двадцатые годы, К. А. Федин обращается к сдвинутому рево­ люцией и гражданской войной российскому быту и к зарубежному материалу, в основе которого собственный опыт пребывания художника в кайзеровской Германии во время первой мировой войны. В центре обоих произведений — тема гуманизма в новом, в муках и крови рождающемся, мире и герой-интеллигент, мечущийся в поисках своего места в этом мире, герой, пытающий­ ся на своем пути к народу встать «над схваткой»... В свое время и «Города и годы», и «Бра­ тья» вызвали ожесточенные критические споры. За минувшие с тех пор четыре с лишним десятилетия наша страна, наше общество, наконец, наша литература прош­ ли непростой и нелегкий путь. И, как это нередко бывает с произведениями большо­ го художника, затрагивающими множе­ ство сложнейших проблем, которые не могут быть решены однажды раз и на­ всегда, оба первых фединских романа от­ крываются сегодня новыми своими гранями, в чем-то подтверждая, разумеется, справед­ ливость критических замечаний, сделанных когда-то в адрес их автора, но в чем-то и решительно споря с ними... Замысел «Городов и годов» в общих чертах сложился к началу 1922 года. А с весны началась непосредственная работа над романом, и тотчас перед романистом встали все те трудности осмысления по­ стоянно движущейся, еще не устоявшейся действительности, которые возникали тогда не перед ним одним. «Над страной пронесся ураган револю­ ции. Хватили до самого неба. Раскидали угли по миру. Были героические дела. Были трагические акты. Где их драматурги? Где романисты, собравшие в великие эпопеи миллионы воль, страстей и деяний? Я вижу несколько молодых поэтов, кос­ нувшихся кончиками пальцев нынешних времен. Но разве не сто поэтов, сто рома­ нистов, сто драматургов должны были выд­ винуться в наши дни?» Эти слова А. Толстого напечатаны в том же 1924 году, когда были завершены «Го­ рода и годы»; они, естественно, не отражают истинной картины литературного развития, но основной их пафос —трудно, ох, как трудно первым, пусть даже одним из пер­ вых идти не хоженными до тебя или почти не хоженными путями —был близок любому из авторов первых советских романов. Конечно же, то обстоятельство, что «го­ ды» и «города» фединского романа — это во многом «годы» и «города» самого Феди­ на, не намного облегчило задачу, стоявшую перед художником. Да, у Федина не было нужды в специаль­ ном кропотливом изучении материала. Опыт собственного четырехлетнего пребывания в Германии, собранные и привезенные на родину в 1918 году вырезки из немецких газет и журналов и сделанные на чужбине записи и—в еще большей мере — непосред­ ственное участие в событиях гражданской войны в "России (вплоть до заведывания экспедицией в Отдельной башкирской кава­ лерийской дивизии, той самой, куда в «Го­ родах и годах» в «Главе первой о девятьсот девятнадцатом» судьба приводит героя ро­ мана, и до работы в Сызрани, из воспо­ минаний о которой родились многие черты провинциального Семидола),—все это со­ служило писателю неоценимую службу. Но разве большинство других авторов по­ вестей и романов о той грозной и суровой поре —В. Иванов, Д. Фурманов, Л. Сейфул- лина, А. Фадеев и многие-многие другие — не отдали героям своих произведений соб­ ственный, дорогой ценой добытый, жиз­ ненный опыт, собственные наблюдения? Если столь многие эпизоды «Городов и годов» в большей, пожалуй, чем в любом другом рома­ не Федина, мере порождены непосредственно