Сибирские огни № 02 - 1972

— А вот пиши,— говорит он и называет по памяти цифры: — 218, 213, 221, 157, 63... Сколько получилось? — 872,— отвечаю, сложив эти числа, но еще не понимая, что они означают. — Эти поля — почти девятьсот гектаров —мы передали другим бригадам. Земли чистые, ухоженные. А вместо них нам прирезали 1800 гектаров от совхоза. Теперь у нас три с половиной тысячи пашни. И половина — имею в виду совхозную землю — ужасно засоренная. Пока ей дашь ума... Он подливает пива в стаканы и после паузы продолжает: — Надо и на худших землях брать урожай, иначе какие же мы передовики. Хотя, я считаю, обмены всякие нежелательны. Чтобы знать землю, не надо с нее ухо дить. Иначе не изучишь до тонкости. Вот мы свеклу сеем тоже... Как-то плохо отре­ гулировали сеялку: один сошник брал на три сантиметра выше других. А как раз в том слое почвы — блоха, злостный вредитель, ниже-то ее нет... Тонкость! Потому и доверить это можно только лучшим из лучших. У нас двое выращивают свеклу — Ва­ силий Першин и Андрей Асмус. Да, тот самый... Вообще я не люблю менять людей без надобности. Он рассказывает о своих помощниках новые подробности: у кого какой харак­ тер, привычки и склонности, даже кто чем болеет и какое нужно лечение. Пользуясь случаем, я спрашиваю, а как он лечил своих сектантов. При этом за­ ранее улыбаюсь: приемы антирелигиозной пропаганды у Беккера, как мне уже извест­ но, совершенно оригинальные. — Это вам кто рассказал? — подозрительно взглянув на меня, спрашивает он.— Это не пишите,— его палец снова уставлен в блокнот.—Ребята обидятся... Несколько мгновений он молчит, глядя прямо перед собой и думая о чем-то сво­ ем. Заговорил с легкой иронией, но без раздражения — я не могу представить себе раздраженным этого сильного человека. — Сейчас любят рассказывать обо мне... Я зла не помню, однако, если уж пи­ сать правду, препятствия всякие подкидывали... Может, не специально, а по непоня- тию. Это надо знать, кто хочет идти самостоятельно... Вот и с безотвальной пахотой у меня было так. Рельеф наш слишком неспокойный — почти все поля по склонам. Зимой снег сдувает ветер, в теплое время вода стекает и гумус уносит. Я с Терентием Мальцевым в Москве на сессии встречался, советовался... А как начал применять его метод —сразу стычка с агрономом. Тогда была установка: пахать с предплужником и с оборотом пласта на 25—27 сантиметров. Агроном-то боялся, что ему попадет за мою безотвальную. А я говорю: скажи, что Беккер тебе не подчинился, вот и все. Урожай стал подниматься с каждым годом. Один раз на отчетном собрании колхозни­ ца наша авторитетная, Анна Дмитриевна Мулюченко, задает правлению вопрос: по­ чему у Беккера урожай выше всех, за счет чего? Я прямо сказал: сейчас главный козырь —безотвальная пахота. С того собрания, можно сказать, в закон вошла, а то все нарушением считалась... Так же и с нормой высева. Мы перешли на повышенную, а семян дали по старой, как ни спорил. Ладно, все равно сделали по-своему. На одно поле не хватило семян, так я к соседям, в Саратовку,—взял взаймы до урожая 300 центнеров. У нас в колхозе про это, конечно, узнали —и меня к ответу, в парт­ коме разбирались... Я им говорю: норма должна быть такая, чтобы 400—450 растений на квадратном метре взошло, 500 уже будет много, и я лишнего не сею. Эту норму я вывел опытным путем, на делянках. А кто еще проводил опыты? Никто, все молчат. Потом парторг и говорит: а может, Беккер прав? Давайте подождем до осени... Вот так достигалось, а не то, чтобы по гладкой дорожке,— закончил он и взглянул на часы. — Пора уже ехать на станцию, а поговорить еще можно в дороге. Мы выходим в переднюю. Сразу взгляд натыкается на знакомый цветной ящик в углу. Памятная надпись еще сохранилась, а выше, на стене приклеена вырезанная из какого-то журнала зимняя тройка. Под нею новая лирическая подпись: «Чувствую себя счастливицей, летящей в самых облаках на такой вот горячей стремительной тройке, занесшей меня аж в «Царство дремлющих звезд»...