Сибирские огни № 02 - 1972

доставало рабочих рук для бывших демидовских, а ныне кабинета его величества за­ водов. Через четыре года контора учинила перепись населения по Чарышу и Алею и об­ наружила 15 новых деревень «предусмотренных» и 22 —«непредусмотренных». При­ сланные беглецы смешались с гулящими людьми, жившими тут еще при Демидове, и с его крепостными. Там, среди этих первопахарей, вполне мог быть вольный духом пращур Феклы Митусовой. В списке деревень и форпостов на Алее не значится, понятно, Романовки, тем бо­ лее нет двух других сел, входящих в колхоз «Страна Советов»,—они образовались уже при Советской власти. Но именно из тех старых селений Колывано-Воскресенского горного округа при­ шли крестьяне на земли нынешнего колхоза: русские облюбовали место у древнего кургана, назвав село Буграми, украинцы спустились в лог, где вскоре забелели первые мазанки Новониколаевки. Но произошло это потом, через полтораста лет. А в начале 18-го века отшумела казацкая вольница за днепровскими порогами. По указу Петра I русские войска уничтожили Сечь. Велено было «впредь запорожцев в русские границы не пускать», за исключением тех, которые явятся поодиночке с по­ винной без оружия. Таким дозволялось жить в Малороссии в качестве обыкновенных поселян. Начались многолетние скитания гордых сечевиков — и виноватых и безвинных — на чужбине, а Запорожье надолго запустело. После смерти Петра казаки вернулись и •основали новую Сечь на реке Подпольной. При Потемкине Таврическом в этих местах русские войска воевали крымского хана и на Хортице построили тыловое укрепление — «великий ретраншмент». После завоевания Новороссийского края князь Потемкин стал подумывать, как бы избавиться от беспокойных союзников —запорожцев. То и дело бунтовала казацкая голытьба. В 1770 году отправлены в Сибирь участники волнений в Корсунском Курене. Не находились ли среди них предки наших знакомых сибиряков, например Героя Труда Буханько?' Едва справившись с грозным пугачевским восстанием, царизм поспешил прикон­ чить и без того уже усеченную запорожскую вольницу. 5 июня 1775 года регулярная русская пехога и донские казаки внезапно без боя .заняли Сечь. Те, кто вздумал сопротивляться, отправлены были на пожизненное зато­ чение в монастыри. Запорожское войско перестало существовать. При дележе бывшей казацкой земли Потемкину досталось 100 тысяч десятин... Но князь и его приближенные, если бы их оставить наедине с' таким богатством, умерли бы с голоду. Кто-то должен был обрабатывать землю. Уродство крепостного строя России состояло, помимо прочего, в том, что стеснен­ ные малоземельем губернии почти не давали крестьянских рук для запашки столь не­ обходимой государству новой провинции. Колонизация в ту пору держалась лишь на страхе и риске беглого холопа. Еще до уничтожения Сечи в головах государственных мужей родилась идея при­ гласить в Новороссию иностранцев. Обученному в Немецкой слободе, у Литкеля, князю Потемкину и немке Екатерине Второй нетрудно было найти общий язык. Конечно же, предпочтение отдали немецким колонистам. Манифесты российской императрицы, обнародованные в Германии, произвели впе­ чатление не меньшее, чем весть об открытии Америки. «Все неимевшие крова и пищи записывались в колонисты. В истерзанной междо­ усобицами, опустошенной Семилетней войной феодальной Германии было достаточно голодных и недовольных крестьян. В России им было обещано бесплатно 30 десятин земли на каждую семью, освобождение от податей на 10 лет, невмешательство царских чиновников во внутренние дела колоний, а кроме того их соблазняли кормовые день­ ги —8 шиллингов в день со времени записки».