Сибирские огни № 02 - 1972

на столе блестели бутылки, а Кочетков обнимался с Лаврушкой. Кудря- шонок сжал кулаки и быстро зашагал по улице, спотыкаясь и сплевы­ вая. Он решил зайти к Макшанихе, взять у нее самогону, явиться до­ мой, к бабке Анфисушке, и поднять скандал, разбить что-нибудь. — Чугунок расколю, который с дырой! — решил он. Петряй Коняшкин сказал своей супруге Анне: — Все, мать! Записываюсь в коммуну! Коммуна образовалась два года назад. Была она крохотная. Мужи­ ки медлили вступать в нее, боялись. Во-первых, не верили, что дело прочно. Разбегутся! Передерутся! Два брата и то не могут ужиться в одном дому, делятся со скандалом; если снохи и золовки погрызлись между собою, а тут... А еще толковали, что закон такой: записался в коммуну — иконы из избы выбрасывай! — Комнату дают нам в барском дому, сразу же гуда переедем. А то изба-то у нас с тобой... Вот-вот и потолок рухнет, придавит нас! — Не пойду, не пойду и не пойду! — ответила Анна, наливая полов­ ником щи в большую деревянную чашку. Петряй сидел за столом и резал хлеб, прижав каравай к груди.—Пускай меня здесь придавит, а иконы выбрасывать я не буду! — А тебя никто и не заставляет иконы выбрасывать. — А почему же все, кто там живет, в барском дому, в коммуне, икон не держат! — Ну это их добрая воля. А кто хочет держать —держи, не запреще­ но. Братья Костины, Яшка Мотков, Санька Овчинников—так те еще до вступления в коммуну иконы в печь побросали. Возьми туда...— Петряй поглядел на иконы.—Возьми вот эту, с мальчонком,—указал он ложкой на деревянный образ богородицы,—а вот этого, с бородой, не бе­ ри! Ни в коем случае! Этот, с бородой, был похож на Никанора Кучина, а Никанора Ку­ чина Петряй терпеть не мог. Крестится Петряй, садясь обедать, а сам глядит на этого святого и думает про Никанора Кучина: «Шельмец! Как тогда просил пособить моему горю, выручить десятью рублями до осени,—так и не дал, прохвост!» На другой день поздно вечером, уже в потемках погрузили они на телегу свои пожитки. Выходя напоследок из избы, Петряй пинком вы­ шиб подпорку из-под потолка. Пускай здесь потолок рухнет, если ему, потолку, давно уже этого хочется! Пускай! Анна прощальным взглядом оглядела свою избу и заплакала. Сколько здесь прожито, сколько .горя пережито! Но и радости были! Еще бы! Гришка Мохров пришел проводить соседа. — Надумал, значит, дядя Петряй? — сказал он, останавливаясь возле телеги. — Надумал. — Так-так... — А ты, Гриша, Григорий Лаврентьич. Значит, все же решил су­ нуть голову в хомут. Наплюй ты на них, на Кочетковых, раз девка тебе не по мысли. — Да ведь выхода иного нет у меня, дядя Петряй! — Как нет? Пойдем к нам, в коммуну! — А меня не примут. Скажут: когда лошадь была — не вступал, а сейчас зачем ты нам нужен безлошадный? — Ничего, примут, примем. Работа найдется. Были бы руки да го­ лова на месте.