Сибирские огни № 02 - 1972

И когда я скажу, что у маленького домика с синими ставнями дворник уронил метлу, или что на балкон, столбики перил которого были похожи на кегли, вышла пожилая смуглая женщина и начала выбивать ковер, или что луч солнца осветил парадную дверь, недавно выкрашенную ма­ сляной краской, и блеснул на медной ручке, как улыбка, которая пря­ чется в уголке губ, чтобы не показаться слишком явной. Друзья станут махать руками и кричать: — Ты зарапортовался! Это тифлисское утро внезапно выплыло из памяти, как выплывают иногда чаинки, когда ты собираешься сделать первый глоток из стакана крепкого чая. И я мысленно продолжаю свое путешествие по улицам моего люби­ мого города, в котором каждый уголок мне кричит о том, что я был сча­ стлив. А я вспоминаю об этом сейчас, как сквозь сон. Ты входишь в пурню и не знаешь, пришел ли ты за лавашом или только для того, чтобы насладиться его запахом, всю прелесть которого может понять только тот, кто вдыхал его сам. Некрасивое слово Кура по-грузински звучит чудесно —Мтквари. Но дело не в названии. Сколь­ ко раз ты смотрел, как волны этой реки уносили поочередно то твою пе­ чаль, то твои надежды. Но твою любовь к Тифлису они никогда не уно­ сили. Запах цветущей акации кружит голову. Тифлис неотделим от за­ паха акации. Не считай их белых лепестков. Это все равно, что считать золотые звезды. Не думай о Мтацминде. Она сама думает о тебе, смотря на тебя сверху. А когда ты стоишь на ее вершине, она думает о твоем счастье. Все это хорошо, но при чем тут лотерейный билет? С этого я и хотел начать. Помню, что все мое детство прошло как бы под флагом лотерей-аллегри. Где только они не устраивались! Провин­ циальные города положительно не могли без них жить. Гулянья в садах, любительские спектакли и благотворительные вечера всегда заканчива­ лись лотереями-аллегри. Мы всегда покупали билетики, но я никогда не выигрывал; это становилось просто смешным, потому что не было ни од­ ного человека, который бы хоть раз или два не выиграл. Я сначала ста­ рался казаться равнодушным, потом перестал скрывать свое возмущение такой несправедливостью, а потом начал гордиться им, видя в этом признак избранности. Но в конце концов я понял, в чем дело. И понял как раз в Тифлисе, когда поднимался на фуникулере на гору святого Давида, которую теперь называют Мтацминдой. Сгущались сумерки. То здесь, то там вспыхивали огоньки. Я смот­ рел на город, похожий на красочный рисунок из книги сказок «Тысяча и одна ночь». Мне было четырнадцать лет. Жизни я не знал, но был уверен, что понимаю ее больше всех. Кто-то рядом заговорил о лотерее- аллегри. И я вдруг вспомнил, что недавно в Карсе мама купила мне двадцать билетиков и когда ни один не выиграл, сказала: «Это ни на что не похоже!» Мы поднялись на самую вершину. Я еще раз взглянул на город. Было такое впечатление, что золотым звездам наскучило висеть в небе и они, как дождевые капли, начали падать на Тифлис. Я забыл сказать, что это было в мае и что запах акации прямо-таки дурманил го­ лову. И вдруг я вспомнил, что Тифлис — мой город. Ведь я же родился в нем. И только в эту минуту я понял, почему я никогда не выигрывал в лотерее-аллегри: потому что свой счастливый билетик я выиграл вдень моего рождения. На большее счастье я не мог претендовать! 1931. Ленинград,