Сибирские огни № 02 - 1972

— Здесь они где-то ходят,—говорит блондинка, поправляя .при­ ческу прекрасными, холеными руками.—Они давали нам заявки на актеров вашего плана. Худрука из Сызрани мы обнаруживаем в полутемном зале., С, ним три актрисы. Он берет у них фотографии в ролях, репертуарные ли­ сты, вырезанные из газет рецензии и поворачивается вбок, чтобы свет от реденьких лампочек на стенах освещал эти актерские документы. Режиссер, упитанный, синеглазый красавчик с золотыми усиками, по­ хож на бубнового валета. Наконец он освобождается, но мы напрасно ждали, режиссер уже полностью набрал труппу. Весь день толчемся на этой «бирже». Есть в ней что-то унизитель­ ное. И вся она из прошлого века. Но ее ничем не могут заменить. Что­ бы взять актера, на него нужно прежде посмотреть, услышать его, понять —на какие роли он подходит. Уже в сумерках, усталые и встревоженные, спускаемся на эскала­ торе в метро. На пятьсот актеров и актрис оказалось всего лишь двад­ цать режиссеров, да и искали они все «героев» и «героинь»... Нани встречает нас ликующим криком, повисает на моей шее. — Как вы долго ходили! Вы больше не покидайте меня. Я с вами буду ходить. Ее серьезный голос так и кромсает мое сердце. Да еще это взрос­ лое слово «не покидайте»... — Потерпи еще немного, моя девочка,—шепчу я Нани.—Скоро все будет хорошо, и мы с тобой не будем расставаться. Нани любит, когда я читаю ей. Вот и в этот вечер она просит по­ читать «Три толстяка», найденные ею у хозяйки на этажерке. — Тебе еще рано читать эту книжку,—говорю я.—Ты не пой­ мешь ее. — Пойму, пойму! Мне мама уже читала ее, и я все поняла в ней до дна. — Ну, если до дна, тогда другое дело... — Эта книга ой-ей-ей какая! Толстая. А то ты мне все узенькие рассказики читаешь. Я смеюсь, тащу ее на диван. И весь вечер читаю ей. И готов чи­ тать хоть до утра, лишь бы искупить свою вину. Мне все мерещится, что наше ферганское мотание омрачило ее детство... Рано ложимся спать в чужой комнате, в чужие кровати. Отсветы огней с улицы проползают по стенам, то озаряя нас, лежащих, то по­ гружая во тьму, точно мы снова едем в вагоне. — Больше двух недель не протянем,—шепчу я,—деньги кончатся. — Не волнуйся, еще только день прошел. Устроимся,—отклика­ ется Ника. Четко виднеется ширма, полусжатая, как мехи огромного баяна. На столе сидит клоун в колпаке и беззвучно смеется, глядя на мои ботинки,—они брошены так, будто шагнули невидимые ноги. Котенок иа полу трогает лапкой скомканную бумажку. Кто-то щелкает семеч­ ки. Я кое-как догадываюсь, что это, высыхая, трескается фанерное дно у ящика в новеньком столе. За дверью, где спит хозяйка, ни шо­ роха, ни дыхания, точно там никого нет. Неприятно, когда в комнате все тебе чужое: и вещи, и запахи, и звуки. Как мне надоели эти случайные пристанища! Черный котенок с зелеными угольками глаз уже на столе, он схватил за живот клоуна и треплет его. Клоун смеется, размахивая ру­ ками, колпаком, и кажется: он живой, он сам нападает на котенка