Сибирские огни № 01 - 1972

— Надеюсь, что буду не единственной,— улыбаясь, отвечала Надя.— И еще ра» могу повторить: мне все понравилось, в особенности рассказы. — Еще раз благодарю вас. Вы мне очень помогли... Увидимся, даст бог, на пасху. И, надеюсь, останемся друзьями. Она проводила его. В санках уже сидели Глафира Николаевна и Нина — груст­ ная, побледневшая. Николай обнял братьев и сестер, молодцевато вскочил в санки. — Ну, с богом,— сказала Глафира Николаевна и перекрестилась. Лошади тронули. — Ника, Ника, приезжай скорее,— кричали младшие. Он высоко поднял руку. Надя махала платочком, пока сани не скрылись за по­ воротом. СВАДЬБА Надя и Николай — робкие, смущенные, смотрят друг другу в глаза. Они едут на извозчике, гулко разносится стук копыт по мостовой. Там, на окраине города, дом, где прошло детство Николая Георгиевича, там сад — теперь запущенный, а когда-то прекрасный, благодаря заботам отца... Они говорят, говорят, как будто хотят рассказать друг другу всю прежнюю жизнь. Надежда Валериевна — о своем безрадостном детстве, Николай Георгиевич — об отце. Отец был человек добрый, но крутой. За малейший проступок жестоко на­ казывал, в особенности мальчиков, и Нике — старшему, самому шаловливому, доста­ валось больше всех. До сих пор живут в его памяти эти унизительные минуты... Сколько раз хотелось ему убедить отца, что у него не было злого умысла, выразить ему свою любовь. Он придумывал целые речи в свое оправдание. Но едва отец снимал со стены ремень, слова застревали у него в горле. И все же смерть отца для него — десятилетнего мальчика — была первым тяже­ лым горем Он рассказал Наде о странном сне во время тифа, когда он был на волосок от смерти. Это было в Елизаветграде. Студентом он отбывал там военную службу в артиллерийском полку. И вот однажды, ночью, в бреду, он перенесся сюда, на могилу отца и увидел его живого. Отец звал его к себе, звал настойчиво. «Нет,— отвечал сын,— я не пойду, я еще молод, я хочу жить!» «Ну что ж, пусть будет по-твоему,— грустно сказал отец,— только взгляни, что* ожидает тебя в жизни, посмотри на себя». И тут он увидел себя в длинном плаще, сотканном из прекрасных, пышных роз. Он залюбовался ими и вдруг почувствовал, как эти великолепные цветы всеми шипами вонзаются в его тело. «И ты все-таки хочешь жить?» — спросил отец. «Хочу!» — закричал он и очнулся. Взявшись за руки, они идут по тропинке к стене. По выступам Николай Георгие­ вич влезает на стену, протягивает Наде руки, и вот они уже оба наверху. Отсюда ви­ ден весь сад, и дом, и беседка, и сарай, и каретник. — лНина давно обещала мне показать ваш старый дом, да все как-то не полу­ чалось. — А вот сейчас и посмотрим, я тоже здесь давно не был.— Он прыгает в сад, протягивает ей руки, тянет ее, оба падают и вскакивают смеясь, хотя у Нади ушиб­ лена рука и платье запачкано землей. Она смущенно отряхивается, он помогает ей, и в это время перед ними вырастает высокий человек — одноглазый, бородатый, с лохматой седой головой. Переминаясь с ноги на ногу, он удивленно переводит свой взгляд с Николая Георгиевича на Надю.