Сибирские огни № 01 - 1972

— А рыбинспектор чё? — спросил Кирпу. — A-а, рыбинспектор,— махнул рукой Петро,—наш брат не попа­ дется, мы не браконьеры, мы рабочий класс, лес возим, свое дели де­ лаем. — Осетра ловить — не ваше дело... — Так это по пути, сам в руки шел. — Храбрецы вы, как я погляжу. Г1о Амуру с сеткой плаваете, за­ прещенного осетра ловите. Все с рук сходит А тут вот люди червей ко­ пают, до боли в глазах на поплавки глядят. Почему, думаете? Трусливей вас, что ли? Нет, просто у людей сознательность есть. За столом, выпив водки, закусив осетровой талой, Петро оправды­ вался: — Ну и что? Поймали одного осетра, другие больше ловят. Другие полреки отравляют, всю рыбу губят. Слышал, с бумкомбината слили отравл'енную воду, рыба вверх брюхом плыла! Вот как! Амы —одного осетра. Беда какая! Одна команда калугу вытянула'в три центнера. Вот это да! Дед, на Амуре жить и без рыбы быть —смехота! Не можешь ты без рыбы, ты без нее как я без хлеба, верно?... А тебе говорят, не лови, не моги ловить, сиди без рыбы на картохе. Нет, я на Амуре родился, не могу на одной картохе... — Если хохол так говорит, то что должен сказать нанаец? — засме­ ялся Николай. — Тебе-то ничего, деньги большие зарабатываешь,—проговорил Кирпу.—А у меня только пенсия, да чушка вот кормит. Отберут мотор­ ку, как быть? — Ты можешь на оморочке ездить, острогой добудешь больше, чем удочкой. — Нельзя острогой, запрещено. Нет, удочка надежнее. — Хитришь, старый. У кого есть ружье, тот не возвратится к луку, кто привык к остроге да сетям, не будет все время пользоваться удочкой. — Нынче хорошо рыбачить, вода все убывает, рыба на виду, только успевай ставить сеть,—заметил Николай. — Плохо,— возразил старик,— нынче воды мало, года через четы­ ре не будет рыбы. Понимать надо. — Ах, дед,— поморщился Петро.—Ты опять о своем, повторяешь одно и то же, будто по капельке воду на голову капаешь. — Не знаю, Петро, нс плохо, когда люди о будущем не думают. — На мой век рыбы хватит. — Может, и хватит, кто знает. Но надо после себя людям оставить что-то. Это человека закон, без него нельзя, жизни не будет. Почему, когда я ухожу из охотничьей избушки, оставляю соль, крупу, спички, дрова? — Знаем, дед, наслышаны. Другим путникам. — Ничего ты не знаешь! Я знаю, ты не оставишь крупы, муки, спи­ чек, соли... — Это почему же? Что я, злодей? — Почему злодей? Ты не злой, ты просто неумный, о других не ду­ маешь, о людях, которые после тебя в избушку придут Вот ты какой. Старик неторопливо, обстоятельно пил горячий чай. Потом он не­ сколько раз выходил на берег, бранил старшин катеров, и те извинялись, обещали больше не ездить на полном ходу около места купания детей. Ослепительное золотое солнце заметно потускнело, стало багроветь и опускаться за далекие голубые горы, когда Кирпу выехал удить Ездил он чаше один, нравилось ему после поселкового шума, домашней суеты посидеть одному, поразмыслить, повспоминать. А то просто вздремнуть.