Сибирские огни № 01 - 1972

Однажды жена пришла усталая и, ни слова не сказав, стала пить холодный чай. — Я подогрею на газе,—предложил я. — Не надо. Она пила и глядела в окно отсутствующим взглядом. — Устала? — Ничего, теперь уже недолго. Скоро все кончится. Я хотел ей сказать, что раньше с репетиций она приходила возбуж­ денно-радостная, восторженно мечтала о районных и областных смот­ рах, хотел сказать, что, собственно, ничего ведь в своей сути и теперь не изменилось, так почему же она приходит такая безрадостная. Но не сказал, понимая, что чувства переменчивы и далеко не всегда можно им найти объяснение. Понимал я и то, что стена отчуждения все больше встает между нами и уже наступает такое состояние, по крайней мере у меня, когда невозможно приблизиться к сердцу другого человека. Тут, что бы ты уже ни сказал, будет принято холодно, как ненужное и даже непонятное. Поэтому все меньше мы разговаривали друг с другом, и я каждый день был готов к чему-то, что привело бы наши отноше­ ния к окончательному разрыву. Но нет-нет, где-то появлялась и надеж­ да, а вдруг —да все переменится и вернется та прежняя безоблачная жизнь, когда ни о чем мы не задумывались и все казалось простым и правильным. Честно говоря, мне не очень хотелось быть на выпускном вечере,— нездоровилось, но в такой торжественный для выпускников день нельзя было не прийти. К тому же этот день —итог усилий всего нашего пре­ подавательского коллектива. Десять лет мы стремились передать наши знания будущим сознательным гражданам нашей страны, и вот они, светлые, чистые, здоровые, жизнерадостные, в последний раз наполнили школьный зал. Гремит не только на всю школу, на всю площадь радио­ ла. Мимо меня проплывают пары. Уже сказаны все речи, и преподава­ телей, и учеников, директор напутствовал их в большую жизнь, учени­ ки благодарили учителей, прозвучали со сцены стихи, песни и неболь­ шой скетч, поставленный усилиями моей жены. Выпит чай и лимонад и съедены пирожные, и теперь танцы. Все, как и в прошлом году, и в по­ запрошлом, и три, и четыре года назад. Все для меня, но для них все новое, чудесное, радостное. Я уже собирался домой, когда услышал грубый пьяный крик, так резко нарушивший налаженный ход вечера. Кричал Вася Нюнин. Кри­ чал на своего сына, одного из лучших учеников школы. —■Снимай, сейчас же снимай мои туфли! —кричал Вася Ню­ нин. Его сын, Коля, стоял перед ним совершенно растерянный, не зная, куда девать себя от стыда. —- Ишь вырядился в чужое-то! Ты сначала заработай! —Он был совершенно пьян, настолько, что еле стоял на ногах. Все замерли, не понимая, что происходит, что надо сделать, чтобы унять этого самодура. А он все больше распалялся и уже нагибался, чтобы сдернуть ботинки с ног сына. — Вон! —Это закричала на него Лиза.—Вон, сейчас же убирай­ тесь! Вон! — Чего? —вывернув шею, оскалился Вася Нюнин.—Я тедам вон,— .он махнул рукой и чуть не задел Лизу.—А ты, ну, сымай! И Коля вдруг затрясся, и, срывая с ног ботинки, закричал: «На! На! На!», и, как слепой, натыкаясь на своих товарищей, на девочек, на учителей, выбежал из зала. На нем, как говорится, не было лица. И я