Сибирские огни № 01 - 1972

До самого вечера я не мог успокоиться. Лиза куда-то ушла, потом пришла, молчала. Молчал и я, но уже ложась спать не выдержал. — Послушай, Лиза,—сказал я, входя в ее комнату,—ты все же нехорошо поступила. Даже не пожелала меня выслушать. Ведь было все совершенно не так, как тебе представилось. В ответ она промолчала. Стояла спиной ко мне, глядела в окно, хотя там вряд ли было на что смотреть. — Почему ты молчишь? —я невольно повысил голос и у меня на «ша» раздался шипящий звук, будто я открыл бутылку со старым ли­ монадом. Так иногда бывает у меня, потому что нет двух передних зу­ бов. Все никак не могу решиться пойти к зубному технику. — Неужели ты думаешь, что мне приятно с тобой разговаривать, когда ты свистишь? —окинув меня неприязненным взглядом, сказала жена. Я примиряюще улыбнулся. — Ты же знаешь, я не всегда занимался художественным свистом. Я полагал, она оценит мою остроту, засмеется и наши отношения наладятся, но жена с еще большей неприязнью, чуть ли не враждебно поглядела на меня. — Что с тобой, друг мой? —в полном недоумении спросил я.—Ты на меня глядишь так, будто я совершил бог знает что... — Ты можешь меня оставить в покое? —- Могу, только я хочу знать причину такого недружелюбного ко мне отношения. Иначе, иначе я не смогу уснуть. — Ты можешь меня оставить в покое? —на этот раз уже раздель­ но, чуть ли не по слогам, сказала жена. — Конечно, если гы... — 1ы можешь замолчать! — сквозь стиснутые зубы сказала жена. Я замолчал. Лег в постель, но уснуть не смог. Все перебирал в го­ лове, почему, да что, да как, да отчего она так со мной сурова и чер­ ства. Неужели такой пустяк, как выпитая кружка пива с Игнатьевичем могла послужить причиной такого ко мне отношения? Нет, конечно же, дело не в этом. Просто она охладела ко мне, и я стал ей неприятен. Но, может, это и не так, может, что-нибудь другое? Климакс? Бедный мой друг... Бывало и раньше случалось нам ссориться и сердиться друг на друга, но это было по поговорке «милые бранятся, только тешатся». Мы ссорились из-за какого-нибудь пустяка, сердились друг на друга и страдали, но никто не хотел уступить другому. Потому что думалось, уступи раз — и так будет навсегда. Н ничто не шло на ум. И вдруг ка­ кой-то мимолетный взгляд, улыбка —и мы кидались друг другу в объя­ тия, и смеялись, и просили друг у друга прощения, и были счастливы, что снова обрели один другого. Но теперь, что же происходит теперь? Вот уже несколько дней словно мы чужие. Почему? Надо выяснить. Иначе я не усну. Я не могу уснуть, черт возьми-то! Свет луны медленно полз по стене, переползал на большую геогра­ фическую карту Советского Союза, освещая Камчатку, а я все лежал и думал и никак не мог уснуть. Вспоминалась всякая всячина, и в ча­ стности, как давно-давно, еще в первый год нашей жизни, мы поссори­ лись из-за какой-то чепухи и до самого утра не могли уснуть, говоря друг другу разные колкости. Но потом помирились, и лежали усталые и притихшие, и тогда я сказал ей: «Давай условимся, если причина ссо­ ры очень серьезная, очень, такая, что мы больше не можем жить вместе, тогда мы разойдемся. Но если же она незначительная, как вот эта, то зачем же нам надрывать друг другу сердце. Ведь я же видел, как ты страдала, как я страдал. Понимаешь?..»