Сибирские огни № 01 - 1972

очерке, когда представляет читателям по­ весть «Васька гиляк» как переработан­ ный вариант повести «Огневка». Признавая справедливость ее утверждения, что в «Ваське гиляке» не осталось ни одного из тех эпизодов, которые загромождали по­ вествование в «Огневке», что язык произве­ дения освободился от нарочитости» и т. д., следует отметить, что творческая история повести «Васька гиляк» восходит не только к «Огневке», но и к повести «На мысу». Художественная завершенность произведе­ ния является не только следствием есте­ ственно возросшего за эти годы мастерства писателя, но и выверенное™ отдельных сто­ рон его идейно-художественной концепции. Повесть «Васька гиляк» сразу же вво­ дит нас в неповторимую атмосферу гиляц­ кого быта' «Васька гиляк проснулся позд­ но... откинул заячье одеяло, под которым спал с женой и сынишкой, и сел на нары, отодвинув подальше свою постель — мед­ вежью шкуру, полную блох и грязи. Его голое тело, никогда не мытое, не видевшее солнца, неприятно белело в полумраке. Бо­ лела голова от выпитой вчера водки. Он посмотрел на земляной пол своей тесной, остуженной за ночь фанзы, на кучу юколы, сложенной в переднем углу, и полез под изголовье за табаком». Перед читателем постепенно разверты­ вается картина той жизни, где люди живут по несколько семей в одной фанзе, вечно «наполненной дымом и сумерками», где че­ ловеческое тело не видит ни воды, ни солн­ ца, где дети курят табак, а взрослые слеп­ нут от трахомы, где женщину покупают, как собаку, и где место подлинных знаний о природе и человеке занимает слепая ве­ ра в духов. Внешней бедности быта гиля­ ков отвечает такая же бедность их внут­ реннего мира, полное отсутствие духовных интересов. С того времени, как гиляки стали под­ данными России, к внутренней неустроен­ ности жизни этого маленького народа при­ бавилось еще безудержное хищничество русских купцов, которые, пользуясь преступ­ ным равнодушием властей к «инородцам», чинили здесь произвол и беззаконие и прак­ тиковали самые грабительские формы тор­ говли. Повесть как раз и открывается изо­ бражением утра после того дня, когда одурманенный ханшином Васька продал русскому купцу Сёмке свою лучшую соба­ ку Орона и когда, придя в себя, в великом отчаянии он четырежды согрешил как муж­ чина и охотник: избил жену, растоптал ее оловянные серьги и обшитые кожей амуле­ ты, проклял священную скалу Тыри и за­ плакал. А ведь «Васькд не плакал и тогда даже, когда отец его утонул в Амуре». Социальная характеристика Васьки да­ на в повести с предельной четкостью: «Васька был бедный гиляк» и страдал не только от хищничества русских торговцев, но и от прижимистых богатеев из собствен­ ной среды. Писатель рисует гиляков на той ступени исторического развития, когда их уже коснулся процесс социального расслое­ ния, когда косная сила общественной не­ развитости уже столкнулась со стихией то­ варно-денежных отношений и когда у гиля­ ков появились свои собственные эксплуата­ торы вроде Митьки Галяна. Он был род­ ственником Васьки, «но Васька его недо­ любливал за то, что разбогател >н обма­ ном, скупая у своих рыбу для русских куп­ цов, и за его сердце, жалкое и хитрое, как у собаки». И хотя Васька еще очень не­ зрел, наивен и простодушен, чтобы мыслит 1 сложными категориями и понятиями, НО' первые мысли о социальной несправедливо­ сти уже запали в его сознание: «Нет счастья бедному человеку», и он все чаще- задумывается над смыслом социального не­ равенства: и зачем русскому купцу Кузину так много рыбы? «Дельфин — и тот столь­ ко не съест! И почему Сёмка собак не вы­ кармливает, а имеет их больше сотни И по­ чему Митька не замерзает в тайге на охо­ те, а одежды его и денег хватило бы на два стойбища?» Конечно, когда Васька — после неудач­ ной охоты, чуть было не стоившей ему жизни,— уходит к партизанам, то не следу­ ет заблуждаться относительно глубокой осознанности его поступка; скорее всего,, побудительной причиной его была надеж­ да, что красные, расправившись с купцами, вернут ему Орона. Но такова естественная логика соприкосновения с великой идеей, что, однажды попав в орбиту ее влияния,, человек проникается ее величием, стано­ вится ее последователем и защитником. Став партизаном Лыжного отряда интерна­ ционального амгунского полка, Васька мно­ гого еще не понимает, но видит, что люди, с которыми свела его судьба, бескорыстны, преданны, общему делу и готовы ради не­ го на подвиг. Здесь он узнает о героиче­ ской смерти своего русского друга — коман­ дира партизанского отряда Андрея Макаро­ ва, здесь возникает его дружба со старым приисковым рабочим Боженковым, препо­ дающим ему азы политической грамоты. Васька ходит в разведку, воюет с интер­ вентами и белыми; ему посчасттивится лич­ но взять в плен и Кузина, и Сёмку, и ма­ дам Борецкую, по настоянию которой япон­ ский майор Исикава выдал Макарова рус­ ской контрразведке. За это время многое успеет измениться в сознании бедного ги­ ляка, так что снова возвратившийся к нему Орон, «слушая его голос после разлуки, на­ ходил в нем много такого, чего раньше не знал». «Васька мог бы вернуться счастливым человеком», если б не изменилось само представление его о счастье. Теперь уже не укладывалось оно в мечту о возвращении Орона или даже об обладании большим ко­ личеством собак. Теперь Васька мыслит шире, и счастье для него уже неотделимо от мечты о счастливой жизни всего гиляц­ кого народа: «Разве только ради Орона и собак прошел я с красными такую страш­ ную и длинную дорогу? Нет! Если совет