Сибирские огни № 01 - 1972

марте, будущего, 1904 года. Но в январе разразилась русско-японская война, и вопрос о крымской дороге был отложен на неопределенный срок. Через два месяца после начала войны Николай Георгиевич уехал на Дальний Восток как военный корреспондент газеты «Новости дня» и как «инженер для поруче­ ний при начальнике военных сообщений Маньчжурской армии». Ему поручено было строительство дальневосточной железной дороги. Незадолго до отъезда он вернулся в Ялту, чтобы закончить дела и распустить изыскательскую партию. Он пришел проститься с Чеховым, они говорили о войне, о бу­ дущей дороге и, провожая его, Антон Павлович уверял, что непременно приедет з. Маньчжурию. — Поеду за границу,— сказал он,— а потом к вам. Непременно приеду. Это было их последнее свидание... ДАЛЬНИЙ ВОСТОК. ПОЕЗДКА К ГОРЬКОМУ Сразу же по приезде на Дальний Восток, Николай Георгиевич разработал проект подвесной канатной дороги, наиболее, по его мнению, подходившей для гористой мест­ ности. Этот, новый по тем временам, план был одобрен начальством и послан на ут­ верждение в Петербург. Николай Георгиевич с нетерпением ждал ответа. Но надеждам его снова не суж­ дено было осуществиться. Пока шла обычная канцелярская волокита, русская армия терпела поражение, отступала, и территория, на которой должна была строиться дорога, переходила к японцам. И снова вся работа пропала даром. А между тем наступила осень, дороги размыло дождем, и Николай Георгиевич с горечью думал о том, как пригодилась бы теперь его воздушная дорога. Сколько сил, сколько денег спасла бы она! Иной раз в бессонные ночи отчаяние овладевало им и начинало казаться, что судьба преследует его и рушит все планы, один за другим. Но он гнал от себя эти мысли, утешаясь тем, что главное и любимое дело его жизни— литература — остается при нем и заниматься ею никто не может ему помешать. — Перо в моих руках,— говорил он себе, и былая энергия возвращалась к нему. Но шла война, и литературная работа сводилась к корреспонденциям, которым он должен был теперь посвятить себя всецело. В предисловии к «Дневнику во время войны», в котором Николай Георгиевич- объединил свои корреспонденции с фронта, он давал обещание читателям писать толь­ ко правду. И слово свое он сдержал. Потому и следила цензура за этими корреспон­ денциями с особым вниманием, потому и резала их беспощадно. И все же они раскры­ вали перед читателем многое: неподготовленность русской армии, неумелое руководст­ во, плохое снабжение. Эти корреспонденции говорили и о беспримерном мужестве, стойкости, героизме русских солдат и офицеров. Картины боев, отступление русской армии, самоотвержен­ ный труд врачей, медицинских сестер, санитаров, толпы раненых, ожидающих перевяз­ ки, убитые, рядами лежащие на платформе маленькой железнодорожной станции,— все это читатель видел как бы своими глазами... На Дальнем Востоке Николай Георгиевич пробыл долго. Там застала его револю­ ция 1905 года. Всей душой он рвался в Россию, но и здесь, вдалеке от событий, не мог не участвовать в политической жизни страны: содействовал распространению в армии запрещенной литературы, печатал статьи в Харбинской газете. Весною 1905 года ему представилась возможность вернуться на короткий срок в Петербург. Этой поездкой он воспользовался, чтобы внести из своих сбережений круп­ ную сумму на дело большевистской партии. Й вот он у Горького, в Куоккале, дачном поселке на берегу Финского залива. Дача в этот, день была полна народа. По саду прогуливались соседи Алексея Макси-