Сибирские огни № 01 - 1972

душу. Впоследствии многие страницы писем к ней целиком вошли в его произведения. Ей посвящает он свою первую книгу очерков и рассказов: «Тебе, болевшей душой за мрак и нищету народа, тебе, моему другу, товарищу, жене моей, Надежде Валериевне Михайловской посвящаю я свою невеселую книгу». Октябрь «...В Петербурге все, все, все исчерпано. Надо опять ехать в туманную даль куда- то, рвать, искать... Не знаю за что браться: то ты, то Самара, проекты, литература, надо ехать за деньгами... а куда ехать, а как успеть... у меня одна мысль: дайте возможность покоя, отдыха в своей семье и в деревне, тогда больше счастья, чем здесь, в этом Петербурге, где деньги и деньги...» 0 Ноябрь. «...Наш журнал теперь превращается в настоящий Олимп. Морской волк Станюко­ вич изгнан, сам добровольно ушел, и живет за чертой, в своей лачуге под Олимпом. И странная вещь... Меня тянет в берлогу этого контрабандиста, где за горячим стаканом чая ведется не всегда цензурный, не всегда последовательный, но всегда от чистого сердца разговор». «...Был съезд, просто, чтоб познакомиться, в ресторане «Медведь», и комната, где собирались, называлась «Кабинет Гарина»... Говорил Короленко, назвал меня молодым, с седыми волосами беллетристом. Отвечая, я уподобил себя девушке, поздно нашедшей свой идеал. Отвечал Мамин притчей о работниках, пришедших в три часа и в девять и полу­ чивших одну палату... Потом поехали на вечер студенток, где меня окружили поклон­ ницы и поклонники, и я говорил о Теме и деревне. А на другой день я работал и сейчас иду работать...» В конце года появляется, наконец, возможность перевезти семью, и Надежда Ва­ лериевна с детьми переезжает сначала в Царское Село, где живут сестры Михайлов­ ские, а потом в Петербург, „ ГИМНАЗИСТЫ“ В первых номерах «Русского богатства» за 1893 год начала печататься вторая часть семейной хроники — «Гимназисты». Печатание этой повести принесло Николаю Георгиевичу немало огорчений. Писал он ее, по собственному признанию, «под гнетом цензуры», которая с особой подозрительностью относилась и к журналу «Русское бо­ гатство», и к имени автора, и к самой повести. «В моей беллетристике выдуманных образов совсем нет, все взято прямо из жиз- •ни»,— говорил Николай Георгиевич, и вот это-то обстоятельство представлялось цензо­ рам самым опасным. Жизнь Темы Карташева и его товарищей в замкнутом мире ка­ зенной гимназии, порядки, принуждавшие более слабых лгать, идти против совести, выдавать товарищей, а потом терзаться угрызениями совести — все это было описано с такой силой и правдивостью, что невольно заставляло читателя задуматься над самой системой воспитания. Какая молодежь выйдет из стен гимназии? В чем кроется причина низкого культурного уровня молодежи, ее неподготовленности к практической дея­ тельности? «Говорят, заводить речь об образовании поздно, говорят, это старый и скучный вопрос, давно решенный. Я не согласен с этим. Нет решенных вопросов на земле, и вопрос образования — самый острый и больной у человечества. И это не старый, скуч­ ный вопрос — это вечно новый вопрос, потому что нет старых детей...» —так говорит ■автор повести устами учителя истории Леонида Николаевича Шатрова. 8 Сибирские огни № 1 ИЗ