Сибирские огни № 01 - 1972

ником. бесчисленных невзгод, ибо христианское начальство смотрело на него, как на пятно', затемняющее чистейший блеск судебного ведомства, и всячески старалось вы­ бить его из позиции, которую он занял». Да, Яков Львович был единственным евреем во всем министерстве юстиции и ни­ чего с этим нельзя было поделать. Каким-то чудом он попал в список, «высочайше утвержденный» Александром II и уволитц его никто не имел права. Он был «несме­ няемым» следователем. Зато и о повышении по службе нечего было и думать. Самар­ ский окружной суд не переставал посылать в Петербург прошения о повышении су­ дебного следователя Тейтеля и получал отказ за отказом. И только сам Яков Львович относился к этому весьма беспечно. — Счастье не в деньгах,— говорил он.— Счастье в спокойной совести. Николай Георгиевич, бывая в Самаре, стал останавливаться у Тейтелей и иной раз жил у них неделями. Вот тогда-то он мог понаблюдать за жизнью этого челове­ ка. И не только понаблюдать. Он деятельно включался в эту жизнь. Казалось, сама судьба свела их. С раннего утра к домику Тейтеля тянулся самый разнообразный люд: подсуди­ мые под конвоем вооруженных солдат, рабочие, безработные; крестьяне, студенты, ссыльные, приезжие актеры, учителя, сотрудники «Самарской газеты», местные благо­ творители. Одному нужны были деньги, другому устроиться на работу, третьему — вы­ хлопотать паспорт... Однажды у арестованного была найдена записка: «Нам лучше всего увидеться у Тейтеля, где бывает всякий сброд». Узнав об этом, Яков Львович долго и добродушно смеялся. — Нет, вы подумайте, такое почтенное общество и вдруг — сброд! Как вам это понравится! — Сброд, улица. А ведь это, пожалуй, метко сказано,— серьезно отвечал ему Николай Георгиевич.— Но с той разницей, что в вашей квартире ярко подчеркивается то, чего на улице не заметишь: сердце этой улицы, изболевшееся, истрепанное жизнью сердце... Кого только не перевидал Николай Георгиевич, живя у Тейтеля. — Хотите видеть интересного преступника? — спрашивал Яков Львович, просу­ нув голову в дверь столовой.— Тогда через несколько минут войдите в кабинет под каким-нибудь предлогом. И не раз случалось, что Николай Георгиевич брал иа поруки «опасного преступ­ ника», а Яков Львович до поры до времени оставлял его в своем доме. Однажды Тейтель показал Николаю Георгиевичу 15-летнего мальчика, обвиняв­ шегося в бродяжничестве, скитавшегося по тюрьмам. Худой, измученный, он отказы­ вался сообщить, откуда он родом, запутывал следствие. То назывался крестьянином Тамбовской губернии, то Пензенской. Он внушал такую жалость, что Николай Георги­ евич тотчас же предложил взять его на поруки. И мальчик остался в доме Тейтеля. Как раз в это время в Самару приехал на гастроли известный гипнотизер Фельдман. Он, конечно, посетил «ассамблею» Тейтелей. И вот, когда мальчик, прислу­ живавший за столом, подал Фельдману стакан чая, тот взял его за руку и тихо ска­ зал, Глядя ему прямо в глаза: — Поедем со мною. — Куда? — побледнев, спросил мальчик. — Ну, куда? К тебе домой. — Поедем,— покорно согласился мальчик.— До Томска по железной дороге, а там на лошадях. Тут-то и выяснилось, что мальчик был сыном зажиточного крестьянина Томской губернии. Он рано лишился матери. Отец женился, мачеха возненавидела пасынка, довела до отчаяния, и он с каким-то беглым каторжником пробирался по сибирским дорогам, питался милостыней, попадая из тюрьмы в тюрьму. — Вообще-то, я против такого воздействия на обвиняемого,— сказал Тейтель гипнотизеру.— Ведь как-никак это насилие над волей. Но в данном случае вы сделали доброе дело и я благодарен вам.