Сибирские огни, № 011 - 1971

стая гореть, и темное окно, в котором будто примерзли к стеклу огонькк уличных фонарей. — Ты говоришь, как наш тятя,—сказала мать.— В какой уж нищете жили, а ему, помню, во всем радость была. Ложку выстругает и радует­ ся, а хлебать ей нечего... Все трое засмеялись. Василию захотелось подержать на руках сынишку. Мать принесла Юрку в одеялке, положила ему на колени. Юрка не просыпался. Василий прижимал к себе его обмякшее тельце, пахнущее сладким теплом, го­ ворил полушепотом: — А я помню деда. Он был, что надо... Теперь я понимаю. Говорят, если человек чувствует боль, то, значит, живет. Это ерунда. Слышишь, Степан? Чувствуешь только боль, думаешь только о себе... Какая этс жизнь?.. Живешь тогда, когда себя совсем не ощущаешь, а видишь все вокруг и слышишь, когда чувствуешь других людей... Меня Юрка греет через одеяло. А себя я не чувствую, мне ничего не надо... Вот Зина обра­ дуется завтра... Степан понял, что Василий все время думал о Зине и проговорился сейчас потому, что устал. — Давай, я отнесу Юрку,— предложил он. — Заболтались,—сказал Василий.—Тебе же на работу с утра. Юркину кроватку мать передвигала на ночь в свой закуток поближе к печке. Когда Степан вернулся в комнату, мать уже выключила верхний свет и прикрывала сына одеялом. Василий устало прикрыл единственный глаз. На губах задержалась светлая улыбка. Грудь колыхнулась от глубокого вздоха и замерла. Степан подошел к брату, глядя на его по­ койную грудь. Мать сказала Степану шепотом: — Поспи еще часок, пока я завтрак сделаю. Степан придержал ее рукой не глядя. Василий снова вздохнул глу­ боко и затяжно. Они ждали. Грудь была неподвижной. — Степан! — сдавленно вскрикнула мать. Они не хотели верить, что это последний вздох. Они ждали, надея­ лись на чудо. Но не было чуда... После похорон мать попросила Зину не забирать Юрку. Зина согла­ силась и сама пожить с ними —в семье, если Степан не будет возражать. Степан не возражал. Он жил, как обычно —ел, спал, работал, но созна­ ние его было как бы парализовано случившимся. Так просто: был чело­ век—нет человека. Так просто —жизнь и смерть. Человек живет, если ощущает мир и людей, а себя не чувствует. Так говорил Василий перед смертью. Это тоже очень просто. Но как трудно постигается простота! Ходишь по земле и не знаешь, живешь ты или не живешь, пока не слу­ чится такой ночи... Вера по утрам ждала Степана, как всегда, на углу квартала, чтобы вместе ехать на завод, после работы сопровождала от проходной до дома. Она чувствовала, что нужна Степану, и держала себя в ожидании. Степан ни о чем не просил ее. И вообще почти не разговаривал. Задер­ жится на минуту-другую у ее калитки иной раз. Вера прижмется к нему. А он пощекочет ей лоб колючим подбородком и оторвет от себя. Она не обижалась, понимала, что иначе нельзя. Степан немного удивился, когда однажды утром вместо Веры увидел на привычном углу ее мать. Женщина шагнула ему навстречу. — Степан! — позвала она.— Степан, что случилось между вами? — Ничего,—Степан остановился.—А что? — Уехала Вера! — Куда?