Сибирские огни, № 011 - 1971

житься, когда по всей квартире расходится волнами, к примеру, запах меда. Забудется Колька и попросит: «Папка, дай попробовать». Отец продолжает неторопливо пить чай с медом, будто не слышит. Колька спохватится, но слово — не воробей. Тогда отец принимается растолко­ вывать со смаком: «А теперь вольная торговля. Ты самостоятельно за­ рабатываешь деньги, вот и покупай, если нравится». Ваське отвечал еще обиднее. «Где это ты видал, штобы студенты мед ели?» Мать, помня строгий наказ Степана не связываться с отцом, торо­ пилась выйти из квартиры. «Чтоб ты подавился!» —шептала для себя. Степан делал вид, будто ничего не замечает. Ему было все равно, есть отец или нет его. И отец стал избегать Степана. Степан —в дверь, отец —из двери. Только они двое понимали, насколько серьезен этот разлад. Степан воспринял, как должное, когда отец вдруг исчез совсем. Неожиданным его исчезновение было для соседей, для Кольки с Вась­ кой и даже для матери. Потом выявилось, что он ушел из семьи к какой- то одинокой женщине. Недели через три, когда в доме улеглись суды- пересуды, отец приходил за вещами, выбрав такое время, чтобы дома была одна мать. Еле дождалась она Степана с работы. Даже обед не приготовила, так переживала. — Давай, говорит, по-доброму разделимся,— рассказывала мать, недоумевая.— Глаза ведь какие — ну чисто детские! А у меня даже язык отнялся. Потом опамятовалась. Забирай, отвечаю, все, что с тобой на­ жито. Стол, говорю, и шкаф Степан при тебе делал. Комод еще от тяти- покойника, царство ему небесное, остался. А койку я сама купила, когда гы в тюрьме сидел. Что ты делить собираешься? А ты, дядя Ваня, спра­ шиваю, зачем пришел? Он ведь за свидетеля был, я сразу догадалась. Но все равно спрашиваю: на поддеряску явился, чужое добро интересно гебе пересчитывать? Неловко ему стало, понял, что зря впутался. «Да я просто так,—замялся.—Я пойду». А наш-то хоть бы хны! Что, говорит, вместе наживали, то и поделим. И знаешь, что он взял? Десять гране­ ных стопок и вилки с деревянными ручками —мы их еще в деревне по­ купали. Это что ж выходит, Степан? Он же по всему городу теперь ос­ лавит нас, будто обобрали мы его... Ну, что ты молчишь? А Степан по-новому, глазами матери, оглядывал квартиру. В самом деле, никакого напоминания об отце не осталось, кроме разбитого стек­ ла в шкафу. Выходит, что жил, что не жил, снялся и нету —как в го­ стинице. — Ну, что ты молчишь? — повторила мать. — А что я скажу? —ответил вопросом Степан.—Стекло, вон, надо, думаю, вставить. Сказал, как крест поставил. Полная ясность —о чем еще думать? Домой отец не заходил с тех пор, но Ваську стал навещать, когда он закончил техникум, женился и получил квартиру. Работал Васька после техникума заместителем заведующего горком.хозом. И Колька привечал отца до последнего времени, даже сам ходил к нему в гости е семьей. Колька тоже, как мать говорит, выбился в люди: стал началь­ ником областной конторы «Киноремснаб». Одно время он даже осуж­ дал Степана за жестокость, за то, что, встречаясь случайно с отцом при знакомых людях, он ведет себя с ним, как с чужим человеком. Но те­ перь и у Кольки разладились отношения с отцом. Пообедав, Степан обосновался было снова на кушетке, чтобы спо­ койно обдумать свое положение. А что, собственно, произошло? Расска