Сибирские огни, № 011 - 1971

Степан вернулся вглубь комнаты, сел на кушетку. Напротив нее прижался к стене плоский шкаф с корешками книг перед самым стек­ лом. Верхние полки заняты художественной литературой. Степан долго разминал в пальцах папиросу, издали узнавая потертые корешки лю­ бимых книг. А низ шкафа был плотно забит техникумовскими учебни­ ками старшего брата, Юркиного отца. Еще при его жизни шкаф утра­ тил свое рабочее назначение и со временем отодвинулся к двери, усту­ пив место у окна Юркиному секретеру. Секретер —Степан купил его зимой с тринадцатой зарплаты —держался скромником, но вещи, сра­ ботанные Степаном в разное время, не желали мириться с вылощенным новоселом. Юрка сразу почувствовал это и предлагал вынести шкаф в дровяник. Степан не согласился. А сейчас и сам заметил, что доброт­ ные и дорогие его сердцу шкаф, круглый стол, кушетка будто отверну­ лись от секретера в обиде и подались ближе к выходу. Они будто соби­ рались уйти, и телевизор «Темп» —один из первых выпусков, но с но­ вым, большего размера, кинескопом —опасливо таращил единствен­ ный глаз на секретер из своего угла. Он работает исправно с этим кинескопом полтора года, а Степан все не соберется оформить новую рамку для экрана. Может быть, сейчас взяться? Да сделать так, чтобы и намека не было на переделку. Степану дороги свои вещи, потому что они родились в его руках и напоминают, иногда очень кстати, прожитое время и то, каким он был тогда. Порой бывает любопытно и необходимо поговорить с самим со­ бой прежним — повспоминать, посоветоваться, поспорить, а то и пос­ сориться. С Т О Л Он больше двадцати лет занимает свое место посередине комнаты, не одну клеенку износил, но солиднее с возрастом не стал. Как вытянув­ шийся подросток, он упирался звонкими сосновыми ножками в пол, и даже округлая столешница виделась Степану по-мальчишечьи углова­ той. Такое впечатление исходило от стола потому, что произвел его на свет неумелый мальчишка, мастеривший до того лишь деревянные клет­ ки для снегирей. Было это ранней весной послевоенного года. Степан истер рукавицы рубанком, но не допускал мысли о том, что можно повременить со сто­ лом до тепла или перетащиться с ним из дровяника в теплую квартиру, где находился больной отец. Степан сам задал себе урок сделать стол за короткие весенние каникулы и редкий раз за день выбирался из дро­ вяника. Обеденный стол у них был просторный. Когда собирались всей семьей, то половина стола пустовала. Отцу еда подавалась отдельно — он болел легкими. Мать ставила две миски с киселем из овсяной лузги, большую — на четверых, поменьше —для отца, приносила в бутылке постное масло и отмеряла по одной ложке в каждую миску. Отец ого­ раживал свою миску руками, склонялся над ней и тяжело ел, упираясь впалой грудью в столешницу. Стол неприятно скрипел расшатанной обвязкой. Все молчали за столом, поглядывая украдкой на отца: его обычно раздражал малейший непорядок в хозяйстве. Но отец тоже молчал. Второй месяц как вернулся, а ни о чем еще не поговорил толком, ни­ чем в жизни семьи не заинтересовался.