Сибирские огни, № 011 - 1971

М . М А Л И Н О В С К И Й Старые вещи П О В Е С Т Ь Степан поднялся на третий этаж по длинным лестницам, заученно переступая осевшие ступени и не касаясь скрипучих перил на толстых, как самовары, балясинах. Проходя по сумеречному коридору с гулкими деревянными полами, он запоздало подумал, что можно было бы по­ бродить по городу до обеда и не тревожить мать своим неурочным по­ явлением. К счастью, матери дома не было. Степан открыл дверь своим ключом, перекинув пиджак с правой руки на левую. Мать успела прибраться. Железная койка с никелированными го­ ловками заправлена беЛым покрывалом, круглый стол посередине ком­ наты покрыт поверх клеенки белой скатертью, от окна с белыми зана­ весками до двери постелена самотканая пестрая дорожка. Пол еще влажный — мать, значит, только что вышла. Степан снял у порога туфли, бросил пиджак на спинку венского стула у стены, заглянул в материн закуток, отгороженный от комнаты обогревателем печки. Ведро под умывальником стояло пустое, а хозяйственной сумки не было на привычном гвозде в стенке посудного шкафа. По магазинам по­ шла, видимо, или на базар — за продуктами к обеду. Племянник Юрка, конечно, на пляж смотался. Парнишка рад не рад свободе — каникулы только начались — и наверняка забудет явиться к обеду. Степан хоро­ шо понимал племянника потому, что сам когда-то был таким, хотя мно­ гое уже забылось из той давней поры, но больше — по другой причи­ не: Юрка с раннего детства привык считать его не дядей, а братом, отчего между ними устоялась особая близость... Матери можно сказать, что взял, дескать, отпуск, а отпускные обе­ щали выдать в понедельник. Единственное окно выходило во двор. Степан раскрыл створки. В комнату пахнуло густым уличным теплом — размягченного асфаль­ та, накаленных железных крыш. Ни души во дворе. Кто работает—• тот на работе, кто домовничает —тот занят домашними делами. Из чер­ ного хода неторопливо вышел дядя Ваня с помойным ведром, старожил что ни на есть —и сам не помнит, когда поселился в этом доме. «Давно- давно,— говорил дядя Ваня и уточнял, виновато улыбаясь: —Это моя старуха в девках была, я уже тут жил, извозом промышлял. Старуха пятый год как померла. Считай, вот...» Степан помнит его дворником во время войны. И тогда он казался таким же стариком, только видел получше—по крайней мере, в карты играл уверенно. Дядя Ваня добрался мелкими шагами до ящика, опорожнил ведро, повертел головой, прислушиваясь, нет ли кого поблизости перебросить­ ся словечком. Степан кашлянул в кулак. Старик вздрогнул. — Это я, дядя Вань! Здорово! — громко сказал Степан. Старик поднял лицо. Обвислые усы дрогнули, поползли в стороны. Вот оно, ответное словцо, на впалых губах, но не хватает сил поднять его под крышу. Дядя Ваня подвигал усами, мотнул головой безнадежно и поплелся в дом.