Сибирские огни, № 011 - 1971

Сколько вы построите еще городов и объектов! Вы для этого созданы. Тебя же, Сереженька, «юноша бедный со взором горящим», мне жаль. Ты талантлив, красавец, как говорится. Но железный правопорядок Иннокентия Ивановича убьет в тебе художника, и ты станешь безликим инженером-строителем, каковые лишь и требуются Иннокентию Ивано­ вичу. Его система неохотно мирится с любым нестандартом. Филимонов, вопреки утверждению Тихого, вовсе не улыбавшийся, спокойно возразил: — Я не сильно разбираюсь в поэзии, но полагаю, что поэт должен со­ чинять стихи, сапожник —тачать сапоги, руководитель организовывать производство. Поэт — руководитель, простите, Егор Егорович,—это что- то для меня непонятное. К вам же я не питаю никаких антипатий, ско­ рее—наоборот. Иное дело то, что вы руководствуетесь ошибочными принципами, за которые жизнь неотвратимо будет предъявлять вам сче­ ты, но это касается лишь вас самих. Знаю, в советах вы не нуждаетесь,, не рискую их вам давать, примите лишь мое искреннее сочувствие. Я не остался недоволен вашей работой. Вы сделали немало, и доказатель­ ство тому — ваше представление в связи с завершением стройки к пра­ вительственной награде среди большой группы кадровых строителей нашего городка. — Вот это да!-—Тихий даже присвистнул.—Вы не остались мной недовольны! Благодарю, Иннокентий Иванович! И даже к награде!.. Ах, ах! Может, попаду где-нибудь в уголочке групповой фотографии на газетную полосу! А я там, в Шаиме, начал было терять веру в челове­ чество... — Егор Егорович,—неожиданно спросила Машенька,—скажи, зачем ты приехал? — Езус-Мария! —театрально воскликнул Тихий.—Я же говорил: тебя похитить, послушать песни моего друга Сереженьки, с Иннокенти­ ем Ивановичем потолковать. Ведь праздник же... — Нет, не за тем,—Машенька улыбнулась.— Был у нас в деревне бык. Хороший бык, но постарел. Толку от него не стало, и драчлив был ужасно. Хотели зарезать, но пожалели, прогнали в лес, пусть живет, если волки не съедят. Волки его не тронули, а по осени возвращается из леса гладкий, кожа лоснится —и прямо на скотный двор. Гудит на всю деревню, землю роет, глаза налились: сразиться ему надо первым делом. За тем и прибежал из леса. Поддел рогами плетень сенника, где стоял молодой бык, ограду —в щепки. Добрался, сразился, победил, а толку чуть: по коровам все равно дело у него не пошло. Громче всех хохотал Тихий. Улыбнулся даже Филимонов. Они с Дутловым встали. Левушка разлил по последней. _ ■ — Твоя история. Машенька, великолепна,—сказал Тихий,—Я сра­ жен наповал. Не разрешишь ли в возмещение морального ущерба прово­ дить тебя, моя прекрасная леди? — Не надо меня провожать,—Машенька тоже поднялась. Лицо ее пылало, но держалась она совершенно спокойно. Сегодня я не жен­ щина, я — ветеран. Солдат. Вот если Сергей Александрович не отка­ жет. Нам по пути. „ ,, — Везет тебе, любимец богов!—Тихии хлопнул Кустова по пле­ чу— Ты пойдешь майской ночью рядом с женщиной, за улыбку кото­ рой Тихий отдал бы все. Даже постылую свою свободу. Но она не вы­ носит грубых людей. Ей нужна нежность, а я слишком долго воевал... в десантных войсках. — Ты не один воевал, Егорушка. — Верно. И не в этом, может быть, дело. Сохранил же ты и сердеч-