Сибирские огни, № 011 - 1971

по-мужски держался немножко свысока, эта женщина видела раскэ- ленный Сталинград, была снайпером, человеком опаснейшей военной специальности!.. •— Я слышал, снайперы вели счет своим... м-м-м... поверженным вра­ гам. Простите, Мария Прокопьевна, может быть, не совсем этичный во­ прос, но... сколько же на вашем счету? Вопрос и на самом деле был не из приятных; отвечая, она глядела в рюмку с коньяком на донышке. — Сто шестьдесят два с половиной. «Доктор Фаустус» прищурился, Василий Васильевич растерянно огляделся по сторонам. — С половиной? — удивился Адоньев.— Почему же с половиной? — Одного артиллериста-корректировщика нам поделили со старши­ ной нашей группы: мы оба в него стреляли. Сначала старшина, а по­ том я. Корректировщик сидел в засидке, на сосне, и упал пять минут спустя после моего выстрела. У него был золотой зуб, сверкнул в опти­ ческом прицеле. — И этого мгновенья достаточно?.. — Так ведь его ждешь. Мигнет зажигалка, огонек сигареты, котел­ ком ночью кто-то загремит... — Вам приходилось видеть тех людей, которые... — Крестников? Одного видела. Только это не в Сталинграде было, а на реке Молочной. Тоже снайпер, я его днем подловила, а в сумерки наши разведчики сползали на нейтралку: он был ранен, кричал. Пока они его тащили, он умер. Большой был, рослый, в меховом комбинезоне на молниях. Комбинезон старшина взял. Разведчики говорили, какой-то барон немецкий. Офицер. Старшина отдавал комбинезон мне, я отка­ залась: велик. Перчатки взяла: руки у барона были маленькие. — Какой же он у вас был по счету, этот барон? — Не помню, девяносто первый, кажется. Мы со старшиной охоти­ лись на него неделю. Измучились. А он на нас. Я его на дымок сигаре­ ты поймала. — ...Разделили ризы мои между собою, и об одежде моей бросили жребий. Так поступили воины,—негромко продекламировал «доктор Фаустус», но почему-то все обернулись в его сторону, а Машенька, услы­ шав странные слова, сказанные как бы в огонь камина, вздрогнула и выпрямилась. «Доктор Фаустус», пощипывая свою испанскую бород­ ку, пускал в камин колечки дыма. Машенька сказала: — Старшину убило под Ростовом, он подорвался на мине, когда полз за Тихоновым, раненым нашим товарищем. Нашу группу выбивало три раз до последнего человека. Уходили либо в госпиталь, либо в зем­ лю. А перчатки баронские мне еще долго служили. Крепкие перчатки, теплые. _Простите, Мария Прокопьевна, сколько же вам было тогда? — Восемнадцать. _ у вас и сейчас красивые руки,— Василий Васильевич волновал­ ся, встал зачем-то и прошелся по залу. А тогда они, наверное, были прекрасны. Восемнадцать лет! Вы же были еще совсем девочка! Ах, я совсем не знаю, что хотел сказать!.. —- ...Вот агнен божий, который берет на себя грех мира,— опять, как стихи, чуть нараспев проговорил «доктор Фаустус». _ Что вы там бормочете, Николай Ильич? — спросил его Василии Васильевич. — Из Евангелия. От Иоанна. Совершенно не кстати припомнилось, С минуту длилось неловкое молчание, потом Адоньев сказал. П