Сибирские огни, № 011 - 1971

ше воинство, кого только, каких родов войск и военных специалистов не оказалось среди сорока-пятидесяти бывших офицеров! Лыжники-десант­ ники, морские пограничники, воспитатели собак-смертников, взрывав­ ших танки! Был подводник с Белого моря, был штурман с крейсера, приписанного к Краснознаменному Балтфлоту. Рапортовал «японец», командир батальона, участвовавшего в разгроме Квантунской армии. Звучали названия полков, отдельных бригад, дивизионов, орденоносных и дважды, трижды орденоносных именных дивизий. Сутуловатый эконо­ мист Костиков оказался «таманцем», двое старших офицеров из учили­ щ а—«сандомирцами». Звучали, сменяя друг друга, страны, города, на­ звания крупнейших боевых операций. Это и в самом деле был парад фронтовых солдатских семей, живая история войны. Безукоризненной выправкой поразил всех скромный плановик из opea, оказавшийся командиром взвода Четвертого Кубанского казачье­ го кавалерийского корпуса. Он стоял далеко от «печурки», ему при­ шлось, подходя, сделать несколько поворотов, и он так их сделал, что видавший виды полковник дрогнул: — Ах, молодец! Хорошо как, господи! Ну, спасибо! Обнял бывшего кавалериста и, нарушив ритуал, чокнулся с лейте­ нантом «чаркой». Потом, торчком выставив бороду, идя, словно по канату, прошагал к «печурке» Лауреат-ученый. Пошлепав на месте подошвами, он сказал, что воевал в московском ополчении и, кажется, поджег танк бутылкой с зажигательной смесью. Строй нарушился ненадолго, ученого броси­ лись качать, и, подлетая к потолку «землянки», он кричал, что не уве­ рен. что поджег танк, потому что бутылки бросали и другие. Его не слу­ шали: все уже были навеселе: чарка была немалая, раза в два поболь­ ше фронтовой старшинской... Налили Тихому, подали бутерброд —закуску, и, легко перекрывая шум, он провозгласил: — За окопного маршала —Ваньку взводного! За ротного! За тех, кого сама смерть боялась! Под крики «ура!» Тихий опрокинул чарку, потом снова сделал стро­ гое лицо, будто собираясь ¡подать новую команду. Помолчал, широко улыбнулся, пригласил: — Прошу к столу, товарищи офицеры! Накладывали в котелки гречневую кашу, резали финками от окоро­ ка, хрустели сухарями и галетами, ходила по рукам канистра с латаны­ ми боками. Первый тост, предложенный полковником, был за офицер­ ский корпус армии, за душу армии, как он выразился, за командира — от взводного до маршала. Потом отдельно выпили за взводного, за рот­ ного, за батальонного, за несгибаемого труженика войны, командира полка... Загрохотали под танковыми гусеницами дороги, двинулась, за­ спешила штурмующая пехота, поскакала в ночи кавалерия, замелькали названия русских, украинских, польских, немецких городов, сел и месте­ чек. Кто-то предложил выпить отдельно за рода и виды войск, начиная от царицы полей —пехоты... Кустов пил осторожно: вечер только начинался, но от махорки, ча­ да коптилок стало душно в «землянке». Он встал и, желая дохнуть све­ жим воздухом, направился к окну. Откинул портьеру, собираясь от­ крыть форточку, но за портьерой кто-то стоял. Человек даже не огля­ нулся, стоял, подставив струе прохладного воздуха бледное лицо. Это был Павел Егорович Огнев. Лицо его было залито слезами, беззвучно всхлипывая, он плакал... Кустов попятился, застеснявшись чужих слез; выпил человек, что-