Сибирские огни, № 011 - 1971

жет, не должен жить на опустошенной земле. Вот что наполнит твою жизнь! Делать, что любишь, в важность чего веришь всей душой...» Заснул я очень поздно, а на рассвете нас разбудило моросящее, оседавшее на наших лицах нечто среднее между дождем и туманом, что охотники зовут бусом или мжичкой. Еще с вечера «кутерьмившиеся» тучи утром оказались началом той мокропогодицы, которой так опасался наш опытный бригадир. Мы наскоро позавтракали, загрузили долгушу багажом и дрофами и тронулись. Громоздкая и тяжелая поклажа на солонцовых участках дороги вынудила нас слезать с долгуши и идти пешком. К полудню дождь усилился настолько, что вязкий солончак обра­ тился в необыкновенно липкую белесую грязь, наматывавшуюся на ко­ леса такой массою, что глубокий след от долгуши был похож на след от трактора. Выездившиеся спаровавшиеся наши кони, напрягая могучие крест­ цы, добросовестно выполняли нелегкую работу. Закинув за плечи ружья, заряженные утиной дробью, мы с Иваном пошли вперед в надежде стрельнуть по серым куропаткам или по та- бункам садж, изредка стремительно проносившихся вблизи дороги. О стрельбе дудаков не могло быть и речи. Но судьба как будто решила посмеяться над нами, испытать нашу твердость: совершенно неожиданно над дорогою мы заметили пару летящих дроф. Мы инстинк­ тивно присели и разом ударили по налетевшим искусительницам. Дрофы даже не изменили полета. — Ты в какую стрелял? — спросил я Ивана. — В левую. — И я в левую. Переговариваясь, мы не переставали следить за улетавшими дуда­ ками. Но вот один из них плавно опустился на зеленую отаву, рядом с ним опустился и второй дудак. Нагнавшие нас Володя и Митяйка, видевшие опустившихся дроф, упросили Ивана подъехать к ним. — Ведь это распоследний, последний раз! —чуть не со слезами умолял Митяйка. Мы свернули с дороги на целину. Но лишь только сделали попытку объехать дроф, как одна из них поднялась и полетела по направлению к горам Крик-Кудака (Сорок колодцев). «Значит, вторая подранена и залегла»,— подумал я. Подъехав ближе, мы нашли ее мертвой: вся она была избита утиной дробью. — Ур-р-ра-а, пятнадцатая! — выкрикнул Митяйка. Мы с Иваном переглянулись. Он хотел что-то сказать, но не сказал. Бригадир лишь поспешно снял патронташ и вместе с тулкой положил их на долгушу. Я сделал то же самое. Сентябрь, 1970 г,