Сибирские огни, № 011 - 1971

зом, помог своему подчиненному наконец-то вырваться из Омска. Есть сведения, что, выехав летом 1857 го­ да из Сибири, Дуров вначале поселился у своей старой знакомой Н. Д. Фонвизи­ ной-Пущиной в ее подмосковном имении Марьино11. Люди двадцать пятого года еще раз протянули руку помощи одному из пет­ рашевцев. Затем Дуров переехал в Одессу к сво­ ему другу-петрашевцу Александру Пальму и прожил с ним весь остаток своей жизни2. В романе Пальма «Алексей Слободин» прав­ диво освещена история движения петрашев­ цев, во многих его героях видны черты реально существовавших людей — Дурова, Достоевского, Петрашевского, Плещеева, Ястржембского, самого Пальма. Роман вы­ держал несколько изданий, выходил он и после Октябрьской революции. Между про­ чим, до 1905 года это произведение не до­ пускалось к обращению в библиотеках и читальнях. После смерти Дурова Пальм пытался издать сборник его стихов, но из­ дание не состоялось, видимо, из-за цензур­ ных рогаток. Впервые стихи поэта-петра- шевца, собранные вместе, были опублико­ ваны при советской власти. Ч ЕТВЕРО Как известно, повествование в «Запи­ сках из Мертвого дома» ведется от первого лица. «Я» принадлежит Александру Петро­ вичу Горянчикову, бывшему ссыльнока­ торжному, отбывшему десятилетний срок каторги за убийство жены и оставшемуся в городе К. поселенцем. Через некоторое время он умер, оставив после себя «мелко исписанную и недоконченную тетрадку», которая и попала в руки автора «Введе­ ния», т. е. издателя «Записок...». В произведении довольно много имен, фамилий и прозвищ. Но нетрудно заметить одну особенность. Полным именем называ­ ются или враги (например, плац-майор Ва­ силий Кривцов, садист-поручик Жеребятни- ков), или отъявленные уголовники (убийца Газин), или люди, которым упоминание в печати никаких неприятностей наверняка не принесет. А рядом то и дело читатель видит загадочные сокращения: поручик Ш., полковник Г., Г-ков, А-чуковский... За эти­ ми буквами и сокращениями, как правило, скрыты фамилии или же омских друзей писателя — людей ему симпатичных, или же лиц, упоминание которых в печати из­ лишне. Часто (особенно в главе «Товарищи») Достоевский упоминает четыре зашифро­ ванных фамилии: Б-кий, М-кий, Ж-кий и Т-кий. Особенно не подчеркивается ни на­ циональность этих людей, ни преступления, 1 «Поэты-петрашевцы», стр. 153—154. а Подробнее о взаимоотношениях Дурова и Пальма с\4. в кн. Сергея Тхоржевского «Жизнь и раздумья Александра Пальма», Л., 1971. за которые они понесли наказание. Но про­ ницательному читателю не стоило большого труда об этом догадаться «...Все они были больные нравственно, желчные, раздражительные, недоверчивые. Это понятно: им было очень тяжело, го­ раздо тяжелее, чем нам. Были они далеко от своей родины. Некоторые из них были присланы на долгие сроки, на десять, на двенадцать лет, а главное, они с глубоким предубеждением смотрели на всех окру­ жающих... С черкесами, с татарами, с Исаем Фомичем они были ласковы и приветливы, но с отвращением избегали всех остальных каторжных... Замечательно, впрочем, что никто из каторжных, в продолжении всего времени, как я был в остроге, не упрекнул их ни в происхождении, ни в вере их, ни в образе мыслей...»1. Эти четверо были польскими патрио­ тами. Долгое время не были известны их пол­ ные имена. В одном из номеров «Исторического вестника» за 1898 год К. Николаевский опубликовал небольшое сообщение. Начи­ налось оно так: «Во время моей последней поездки в степные области я имел возможность ви­ деть в г. Омске любопытный документ, ка­ сающийся пребывания Ф М. Достоевского и шести других политических преступников в бывшей омской каторжной тюрьме, в 1850 году»2. Это тот самый документ («Статейный список»), который подписан комендантом де Граве и в котором Достоевский назван чернорабочим, знающим грамоту. «...Благодаря этому списку,— продолжа­ ет К. Николаевский,— легко узнать некото­ рых из тех многострадальных узников, о которых говорит Достоевский в своих «За­ писках из Мертвого дома» 3. И далее приводится весь документ. За­ нимает он целый журнальный разворот. Это не просто перечисление семи фамилий. Спи­ сок имеет 15 граф, каждая из которых со­ держит в себе особый вопрос: «Наружные приметы и недостатки», «За что осуждены в работу», «Какое получили при отсылке в работу наказание», «Какое знают мастер­ ство и умеют ли грамоте» и т. д. Благода­ ря этому можно получить какое-то пред­ ставление о каждом, в том числе и о четы­ рех поляках... Александр Мирецкий (М-кий). 30 ^ет. «Лицом чист, глаза желто-карие, волосы светло-русые» Родился в Кракове. Осуж­ ден «за участие в заговоре к произведению в царстве Польском бунта». Перед отсыл­ кой в Сибирь (1846 год) получил наказа­ ние «шпицрутенами через 500 человек один раз». Срок — десять лет. «Чернорабочий, 1 Ф. М. Д о с т о е в с к и й . «Записки...», т. 3, стр. 671—672. 2 К. Н и к о л а е в с к и й . Товарищи Ф. М. До­ стоевского по каторге.— «Исторический вестник», 1898, № 1, стр. 219. 3 Там же, стр. 219.