Сибирские огни, № 011 - 1971

виться перед читающей публикой с произве­ дением во всех отношениях безукоризнен­ ным и зрелым, хотелось, чтобы о нем сразу заговорили, сразу обратили на него внима­ ние. Насколько серьезно он думал об этом, свидетельствуют весьма примечательные суждения писателя, которые мы найдем в письме к А. Н. Майкову. «Идеи смолоду так и льются,— писал Достоевский,— не всякую же подхватывать на лету и тотчас выска­ зывать, спешить высказываться. Лучше подо­ ждать... пока многое мелкое, выражающее одну идею, соберется в одно большое, в один крупный, реальный образ, и тогда вы­ ражать его. Колоссальные характеры, соз­ даваемые колоссальными писателями, часто создавались и вырабатывались долго и упорно. Не выражать же все промежуточные пробы и эскизы?»32 Этот «крупный, реальный образ» далеко не сразу выкристаллизовался в творческом воображении писателя из огромного количе­ ства наблюдений, материалов. В сознании Достоевского возникает один замысел про­ изведения за другим, и это мешает ему со­ средоточиться на каком-то одном. Известно, например, что еще на каторге Достоевский обдумывал «большую повесть» и что, живя в Семипалатинске, работал над ней, но по­ том отложил «в сторону», так как, по сло­ вам писателя, «нужно более спокойствия духа».33 Вслед за этим Достоевский говорит о возникновении у него замысла «комическо-’ го романа». «Роман мой,— писал он брату,— влек меня к себе. Это сочинение очень боль­ шое. Роман комический, началось с шуточ­ ного и составилось то, чем я доволен. Будут очень и очень хорошие вещи в нем».34 Вско­ ре определение «комический» исчезает, и свой замысел писатель стал называть «боль­ шим» романом. Одновременно Достоевский начинает по­ немногу систематизировать и записывать свои воспоминания о страшных годах, прове­ денных в стенах «Мертвого дома». «В часы, когда мне нечего делать,— пишет он в пись­ ме к А. Н. Майкову,— я кое-что записываю из воспоминаний моего пребывания в ка­ торге, что было полюбопытнее».36 К этому времени Достоевский ведет пе­ реговоры с редакциями журналов «Русский вестник» и «Русское слово» о напечатании своих произведений. Он решает выделить из своего «большого» романа «эпизод вполне законченный, сам по себе хороший, но вре­ дящий целому». Этот эпизод превратился в конце концов в повесть «Дядюшкин сон», которая была опубликована в журнале «Русское слово» (1859, март). Тогда же Достоевский возвращается к замыслу «боль­ шой» повести, которую обдумывал еще на каторге, и создает повесть «Село Степанчи- ково и его обитатели». Напечатана она была после долгих мытарств в журнале «Отечест­ венные записки» (1859, ноябрь и декабрь). Среди других замыслов, возникших у Достоевского во время пребывания в Си­ бири, можно назвать «повесть небольшую» и «роман из петербургского быта, вроде «Бедных людей». «Обе эти вещи,— сообщал писатель брату,— были давно мною нача­ ты и частию написаны...»36 О какой повести говорит Достоевский, сказать трудно. Что же касается «романа из петербургского бы­ та», то это, вероятнее всего, роман «Уни­ женные и оскорбленные». Судя по письмам, во время пребывания в Сибири Достоевский работал еще над ро­ маном о человеке, «которого высекли и ко­ торый попал в Сибирь», а также над рома­ ном «со страстным элементом». Этот послед­ ний роман писатель хотел объединить с «исповедью-романом», который задуман «в каторге, лежа на нарах, в тяжелую ми­ нуту грусти саморазложения»37. Да, замыслов было много. Одни из них вот-вот готовы были вылиться в закончен­ ные произведения, другие — оформлялись в виде заметок и набросков, третьи — так и остались лишь в творческом воображении писателя. Самым серьезным образом обдумывая свое возвращение в литературу, Достоев­ ский был преисполнен желания работать спокойно и сосредоточенно. Он со страхом вспоминал свою зависимость от редактора журнала «Отечественные записки» А. Краев- ского, для которого вынужден был писать наспех, писать даже тогда, когда работа не шла и ему с трудом удавалось заставить себя сесть за стол. Теперь писатель решает не связывать себя никакими предваритель­ ными обязательствами: «На заказ писать не буду никогда, клятву дал». Но обстоятель­ ства сложились так, что Достоевский вновь вынужден вести переговоры с редакторами разных журналов в надежде получить аванс, а получив его, готов запродать свое перо чуть ли не на несколько лет. «И всю-то я жизнь буду писать из-за денег! — с горечью сообщает он брату.— Да хоть бы я имел даже сильный талант, и тот пропадет в этой тоске».38 В том, что Достоевскому всю жизнь при­ ходилось работать, вечно торопясь и опаз­ дывая, виновато, на наш взгляд, не только его стеснённое материальное положение. Это было свойством натуры писателя, его ха­ рактера и темперамента. Чрезвычайно взы­ скательный и требовательный к себе, Досто­ евский никогда до конца не был удовлетво­ рен тем, что выходило из-под его пера. И это — несмотря на то, что, прежде чем на­ чать писать, он много раз мысленно вновь и вновь обращался как к замыслу произве­ дения в целом, так и к отдельным его ча­ стям. Работа не прекращалась даже тогда, когда произведение было уже почти закон­ чено. А между тем сроки поджимали. Вот и приходилось торопиться, спешить. Если же не было необходимости срочно сдавать произведение редактору или изда­ телю, Достоевский не писал. Ему казалось, что замысел произведения еще недостаточ­ но глубоко продуман, что мысль, которая должна лежать в основе нового романа или повести, проявлена недостаточно четко, что некоторые характеры и эпизоды нуждаются