Сибирские огни, № 010 - 1971

Она не говорила ни с кем, кроме горбуна, да и к нему обратилась всего только раз, спросив его резко и хрипло: — Вы будете пить так, кузен, или, может, вам подогреть? — Если вам не трудно, Эмилия (и с каких это пор к мисс Эмилии обращаются прямо по, имени, не добавляя уважительного «мисс»? Уж, во всяком случае ее жених и двухнедельный супруг не позволял себе этого, В сущности, с тех пор, как умер ее отец, который почему-то называл ее Малышкой, никто не обращался к мисс Эмилии так фамильярно),—если вам не трудно, подогрейте, пожалуйста. Так появилось в городе кафе. Это вышло само по себе. Вспомните, что на улице было холодно и уныло, точно зимой, и сидеть в такую погоду на крыльце никому не доставило бы удовольствия. А в лавке было тепло и не скучно. В печь то и дело подбрасывали дрова, пить самогон с на­ парниками было куда интереснее, чем в одиночку, тем более, что здесь присутствовали и женщины —они ели лакричные палочки, пили лимонад и даже отхлебывали глоток-другой виски. Горбун казался диковинкой, глядеть на него всем было забавно. Принесли несколько стульев, втащи­ ли скамью из конторы. Кому не хватило места, те стояли, прислонившись к прилавку, или устроились на мешках и бочонках. И хотя пили виски, не » слышалось ни перебранки, ни грубых шуток, ни непристойного хихиканья. Напротив, все были вежливы и даже как будто робели друг перед другом. Ведь люди в этом городе не привыкли собираться вместе, просто чтоб повеселиться. На фабрике они вместе работали. По воскресеньям свя­ щенник собирал их на поляне возле церкви; конечно, посидеть там было неплохо, но какая радость от того, что тебе напоминают об ужасах пре­ исподней и пытаются внушить страх перед Господом. В кафе же —иноЛ дело. Даже самый отъявленный наглец и обжора в настоящем кафе ведет себя прилично и старается никого не обидеть. Ну а тем более бедняки — они с благодарностью смотрят по сторонам и, когда нужно взять соль из солонки, делают это красиво и скромно. Ведь кафе только тогда на­ стоящее кафе, когда посетители его дружелюбны, сыты, веселы и так­ тичны. Никто не объяснял этого людям, собравшимся в тот вечер у мисс Эмилии. Однако они поняли это и сами, хотя никогда прежде не бывали в кафе. А мисс Эмилия, виновница происходящего, почти весь вечер простоя­ ла в дверях, ведущих на кухню. Внешне она как будто не изменилась. Но многие в тот вечер обратили внимание на выражение ее лица. Она наблюдала за всем, что происходило в лавке, но чаще всего ее взгляд останавливался на горбуне. А тот чванливо расхаживал по комнате, сосал сладкую смесь, любезничал и петушился. Туда, где стояла мисс Эмилия, падал свет от плиты, и ее крупное загорелое лицо словно свети­ лось. Глаза ее как бы смотрели внутрь. В них отражалась боль, растерян­ ность и неуверенная радость. Г\бы ее были полуоткрыты, щеки поблед­ нели, а ладони покрылись потом. Одним словом, в ту ночь в дверях, веду­ щих на кухню, стояла тоскующая, влюбленная женщина. Где-то далеко заполночь все распрощались и разошлись. Мисс Эми­ лия закрыла дверь. И скоро повсюду —и на главной улице с тремя лавка­ ми, и на фабрике, и в каждом доме, короче, во всем городе,—стало .темно и тихо. Так завершились три дня и три ночи, принесшие столько событий: появление незнакомца, дьявольский шабаш и открытие кафе. Пропустим следующие четыре года —они похожи один на другой. Правда, переменилось многое, но перемены происходили так медленно, что были почти незаметны. Горбун по-прежнему жил у мисс Эмилии.