Сибирские огни, № 010 - 1971

Юра слушал его, кивал головой и думал о Майе. В какие-то минуты он ничего не слышал, потом голос Матвея Самойловича вдруг снова по­ являлся, и Юра ловил себя на мысли, что он не успел додумать что-то очень важное... — Конечно, Саша зарабатывает. Но мне его деньги не нужны. Свою зарплату он кладет мне на столик у кровати, когда я сплю. Он поздно приходит домой. На хозяйство. Но мне его деньги не нужны- Я кладу их на сберкнижку, на его имя. Ему пригодятся. «Почему, почему Майя не дала телеграммы? Два слова. Просто, чтобы была телеграмма». — Сашка все никак не может жениться. Иногда не ночует дома. Раз­ ве это жизнь? А когда я говорю, он сердится. Но я не могу не говорить. У меня сердце болит. Такой характер. Ладно, я ничего не понимаю, все преувеличиваю, но разве это дело, когда человеку тридцать пять лет, а у него нет семьи, детей... Ну, скажите, разве это хорошо? — Конечно, ¡нехорошо,— отвечал Юра.—«А вдруг получилось так, что я уехал, а к матери пришло письмо от Майи?» Он уже слышал, что у Сашки бывает молодая женщина, врач. Очень хорошая, симпатичная женщина, но она старше Сашки, и у нее ребенок... Про Ленинград тоже слышал. Там что ¡ни дом —то история, что ни дом — то музей. Юра ждал паузы, чтобы выйти в тамбур, побыть одному. В купе начали собираться, и Юра, воспользовавшись суматохой, вышел. Мерно, однотонно стучат колеса. Протяжный гудок — проскочили какую-то станцию. В тамбур задувало морозным ветром и колючей снеж­ ной пылью. Прошло три дня, и вдруг мне показалось, что я забыл твое лицо... Вот как! Ну и ну, он заговорил стихами... Через тамбур прошел проводник, удивленно посмотрел на него. Ста­ ло холодно, лицо Майи виделось ему смутно, в отдалении... И голос ее, и то, как она смеялась,—все было далеко... Он вернулся в вагон* бережно неся в памяти только что сложенные стихи. Прошло три дня, и вдруг мне показалось, что я забыл твое лицо, и голос твой, и то, как ты смеялась, и тонких рук холодное кольцо. В купе Юра сел к окну. Попутчики уже собрались, переговаривались односложными фразами. Матвей Самойлович молча смотрел в окно, увидев Юру, обрадо­ вался: — А я уже забеспокоился. Мало ли что —дорога... «Бедный Сашка»,—подумал Юра. Он поглядел на старика. Морщи­ ны. Седые, кустистые брови. И —грустные глаза. Ему, наверно, и слова сказать не с кем. Как же так —жизнь прожил шумно, всегда окру­ женный людьми, ездил по стране, строил. А к старости —только Сашка... Вот и его мать так. Непросто устроена жизнь. Может, поэтому, ког­ да люди находят друг друга, кажется, что все рухнет, если они будут не вместе. Поезд замедлил ход и вошел в сплетение путей —Москва. — Приходите к нам, посидим, поговорим,—сказал Матвей Самойло­ вич.—Придете? — Обязательно. Последние метры. Платформа. Пассажиры прильнули к окнам.