Сибирские огни, № 010 - 1971

от заходящего солнца. Шагнешь— и провалишься. Валя остановился в нерешительности. Стояла тишина, щебет птиц доно'сился издалека, как будто сюда они боялись залетать. С другой стороны поляны тропинка чуть поднималась, снова начинался лес. На пологом склоне выступали корни, причудливо изгибаясь, сплетаясь, словно застывшие змеи. И Вале показалось, что вот сейчас, прямо сейчас, он увидит избушку на курьих ножках. — Ну,—сказал отец,—что будем делать? — Пойдем домой.—Валя попятился. Ему стало страшно.—Как по- твоему,—чуть дрогнувшим голосом спросил он,—что там, вон за той елкой? — Не знаю,—сказал отец.—Посмотрим? — Лучше пойдем домой. — Так не годится. Ты боишься и хочешь отступить. — А ты не боишься? —спросил Валя. — Как тебе сказать... — Ага,—обрадовался Валя.—Ты большой и боишься. А я —ма­ ленький- — Но это все равно,—ответил отец.—Если боишься, когда малень­ кий, то будешь бояться всю жизнь. Валя задумался. Он не хотел бояться всегда, всю жизнь. Он хотел летать, как отец, или плавать по морям в бурю,—твердо он еще не ре­ шил. Но ступить на мох было страшно. Если провалишься? А вдруг это не корни, а змеи, и они оживут, когда подойдешь к ним? — Ну,— сказал отец,—решай... Валя побледнел и, закрыв глаза, осторожно поставил ногу на мох. Она чуть провалилась, но внизу была твердая земля. Еще один шаг. Еще. Он пошел, медленно, с опаской- А вот и склон. Теперь Валя хорошо видел, что это никакие не змеи. Корни, самые обыкновенные корни! В ле­ су таких много, и он не раз спотыкался о них. Ему казалось, теперь он ничего не боится. Валя вернулся на тропинку, стал на пенек, махнул рукой отцу и за­ кричал: — Давай, иди, не бойся! Здесь ничего нет! Валя видел смеюшееся лицо отца, когда тот легко бежал к нему, потом схватил и подбросил вверх: — Молодец! Почему-то особенно ясно ему запомнился бегущий к нему отец, осве­ щенный золотистым солнцем, его смеющееся лицо... Валентину казалось, отец никогда ничему не учил его. Просто рядом с отцом он сам все понимал по-другому—больше видел, и мир становил­ ся шире, глубже. Ему вспомнились «полуночные» разговоры с отцом на кухне. Повзрослев, Валя проверял себя: если может легко рассказать отцу о том, что произошло и как он поступил,— значит, он был прав. А если рассказывать было трудно, он старался сначала сам разобраться, понять и все-таки заставить себя поговорить с отцом. В том, что он стал геологом-разведчиком и полгода проводил в трудных маршрутах, сказа­ лось влияние отца. Все хорошее трудно. Всегда надо что-то преодолевать в себе. Но без этого —жизнь не в жизнь. Валентин не мог вспомнить, когда, по какому поводу, отец сказал это. Наверно, в одном из «полуночных» разговоров. Такая холодная пустота — ее ничем не заполнишь. А что-то, может быть, самое главное, остается. И будет в тебе до конца. Валентин почувствовал, как круто меняется его судьба. Надо быть с матерью. Заставить ее жить. И еще —Майя. Ей двенадцать.