Сибирские огни, № 010 - 1971

— Знаю.—Валька замялся.—Потерпи немного. Все уладится — вот увидишь. «Что это он? — удивилась Майя.— Или мама ничего не ска­ зала?» Она мягко отстранилась, села у окна и снова повторила: — Я выхожу замуж. И мы с Юрой уезжаем. «А теперь можете меня убивать»,—Майя не произнесла этих слов, но их и не надо было произносить. — Какой Юра? —нахмурился Валентин.—О чем ты? — Почему ты не спрашиваешь о Севе? — сказала Полина Алек­ сандровна. — Мы с Юрой уезжаем. Уезжаем,—с каменным лицом повторила Майя. Глаза у Валентина потемнели. Он, кажется, начинал понимать: — Постой, постой, ты... — Да,— сказала Майя.—Да. И Валентин, никогда не выходивший из себя, вдруг закричал: — Ты с ума сошла! Ты не смеешь, слышишь, не смеешь так посту­ пить! Она ждала всего —ледяного молчания, презрительных слов, только не этого взрыва. Майя закрыла глаза. — Ты хочешь, чтобы все жили, как ты. А я не хочу,—Майя не слышала собственного голоса.— Не хочу, понимаешь? Она вдруг перехватила взгляд Валентина, устремленный на мать, и замолкла. Валентин так и стоял в дверях, не шевельнувшись. А у нее звенело в ушах и перед глазами плыли зеленые круги. Надо уйти. Встать —и уйти. Но не было сил. И все-таки заставила себя под­ няться, сделать шаг. Валентин не заметил ее движения. Теперь надо было сказать —дай пройти. Сейчас она скажет. Еще минута. — Пропусти меня,— сказала Майя. Теперь, когда она услышала свой голос, ей стало легче.— Извини,—и еще раз повторила.—Извини. Валентин посторонился- Теперь Майя могла уйти, но она должна была еще что-то сказать. — Тут приходила Таня. Сидела у нас. Спрашивала о тебе. Позво­ ни ей. — Хорошо. Спасибо. — Она долго сидела. Обо зсем говорили. Валентин промолчал. И Майя, будто угадав, о чем он думает, неожи­ данно для себя сказала: ц — Я видела ее'глаза, когда она спрашивала о тебе. Таня и сейчас любит тебя... — Федя, ее муж,—мой товарищ...—Валентин оборвал себя. Что это он —оправдывается? Перед кем? Валентин никогда не думал, что так много людей знают отца. Он не слушал речи над могилой, стоял рядом с матерью, держал ее за руку и смотрел на ее застывшее лицо. Все эти страшные сутки мать не плакала, не говорила. Она сйДёла и безжизненными глазами смотрела в пространство. Все, что делалось в доме, словно не касалось ее. Когда ее о чем-то спрашивали, она кивала головой. Но Валентин чувствовал: время от времени мать ищет глазами его и Майю. — Мы здесь, мама, с тобой,—говорила Майя. V •