Сибирские огни, № 010 - 1971

лишки стройматериалов. Ковецкий был прав. Но в том-то и дело, что опровержения газета дать не могла. Факт оставался фактом —документ, подписанный директором, излишки, которые пошли на строительство ча­ стной дачи. Меня пустили в больницу к Ивану Павловичу, куда он попал после тяжелого сердечного приступа. Не забуду его лица... — A-а, это вы,—сказал он,—вот вы какой. В сыновья мне годи­ тесь.—Он закрыл глаза.—Что же вы сделали? —И повторил: —Что лее вы сделали? Как же теперь? Я—обыкновенный человек, есть люди с та­ лантом, есть удачливые, деятельные, а у меня было только одно —чест­ ное имя... — Понимаешь, он напомнил мне отца. Он просто делал свое дело. А я зачеркнул всю его жизнь. Взял и зачеркнул. Одним махом. Из-за под­ писи под подвалом, поздравлений, равнодушия и самой обыкновенной трусости. — Ты как Валька. Как мой Валька,—сказала Майя и коснулась пальцами его волос.— Послушай, Юра, а может быть, сейчас я делаю то, что ты тогда, с этим фельетоном? Я ведь чужая невеста, и он будет не­ счастлив. Всю жизнь. Я знаю. — Нет, это другое. Совсем другое,—сказал Юра.— Понимаешь, то, что тогда произошло, уже невозможно было поправить. И я должен жить с этим. Всю жизнь. — И я тоже. Буду знать, что он несчастлив. Всегда буду знать. Ну, скажи, скажи —как мне поступить? — Разве ты не решила? — Решила. Но теперь, когда ты мне рассказал... Ты, как Валь­ ка,— снова повторила она,—а если ты из-за этого переменишься ко мне? — О чем ты говоришь? Все равно ты не смогла бы лгать. И все рух­ нуло бы, как только ты поняла бы себя. — Теперь мне ничего не страшно,—сказала Майя.—Я тебя никому не отдам. — И я тебя не отдам,—у Юры перехватило дыхание от запаха ее волос, от звука голоса, от того, что она была так близко. ...Теперь, сидя за столом в большой комнате напротив Полины Алек­ сандровны и справа от Майи, Юра про себя повторял фразу, которую должен был сейчас сказать. Полина Александровна молчала. Свет из окна падал на ее лицо, оно казалось Юре замкнутым, отчужденным, и он все медлил. Молчание становилось тягостным, и Майя решилась. — Знаешь, мама, лучше сразу. Мы с Юрой... Наверно, нам придется уехать... — Да, да,—поспешил вмешаться Юра.—Мы уедем в Среднюю Азию. Самарканд, Хива, Бухара... В долинах —розы. В горах —звон ручьев, цветущие тюльпаны... Что за чушь —тюльпаны, звон ручьев! Я люблю ее — и что бы ни происходило, она будет моей женой,—вот что надо было сказать. Но что- то удержало его —нет, нет, не трусость —лицо Полины Александровны. Может быть, он почувствовал: сейчас нельзя, не время? — Туристский сезон,—тихо проговорила Полина Александровна. Она попыталась улыбнуться. Но лучше бы не пыталась. В ее лице вдруг мелькнуло выражение резкой боли, такой резкой, что она не смогла сдер­ жать ее и поспешила опустить голову. У Майи все оборвалось, и это на мгновение мелькнувшее выражение вдруг отозвалось ярким и острым воспоминанием —далеким и, казалось, давно забытым. Удивительно, что мама так и сказала —туристский се­ зон —и попыталась улыбнуться. Но лучше бы не пыталась.