Сибирские огни, № 010 - 1971

казать, как ей одиноко. А он-то хорош —за последние полгода был на Байкале, в Астрахани, в Свердловске, а в Пензу не собрался. Не хватило времени, важные дела. Занятой человек! Но теперь все будет по-другому... — Мама, это Майя. Но прежде они пройдут по дорожке от калитки к крыльцу и веником отряхнут ноги от снега, и потом он нажмет кнопку звонка, который сам когда-то провел. Им откроет мать, она все поймет сразу и будет суетить­ ся, и тайком поглядывать на Майю, и называть ее на «вы», и не решится ее поцеловать. А Майя будет открывать для себя этот дом на окраине Пензы, такой старый и маленький, где все сделано руками отца. И рассматривать фо­ тографии на стенах —там вся родня, ближняя и дальняя, и все почему- то с удивленными лицами. И пока мать будет хлопотать у стола, Майя начнет перебирать книги, разрозненные тома старых и новых изданий по истории и всяческие исторические романы —любимое чтение отца. Он всегда читал за столом —окно было от него справа, и Юра, возвращаясь вечером домой, видел его склоненную голову, освещенную розоватым све­ том от абажура. А ведь Майя, наверно, и не знает, что бывают такие дома, с низень­ кими потолками и маленькими комнатками, с тишиной и ковриками на крашеном полу, и самодельными приемниками и самыми неожиданными книгами... Он ясно представил себе все это, и образ старого дома вдруг привел за собой одно далекое воспоминание. ...Он проснулся неожиданно, от тишины. Он подумал, что уже поздно, все ушли из дома, и торопливо оделся. Но будильник показывал без чет­ верти пять. Он вышел на крыльцо. Было светло и прохладно и будто еще тише, чем в доме. Над рекой клубился и рассеивался туман, и сквозь него пробивались золотистые лучи. Солнце только всходило, и белые об­ лака тумана становились все тоньше, наливались голубоватым светом. Он пошел по дорожке, стараясь не задеть мокрые от росы, застыв­ шие кусты сирени и ветки деревьев. На цветке шмель отогревался под первыми лучами и уже начал шевелиться. А навстречу по дорожке, вся вытянувшись, покачивая рогами, ползла улитка, тащила свой панцирь. С аэродрома с ревом взлетел самолет. Сильно и плавно он вонзился в небо. Юра осторожно за панцирь взял улитку, и она сразу спрята­ лась—Юра даже не успел заметить, как эго произошло. Он положил улитку на траву, но та и не думала показываться. Наверно, обиделась, что так грубо прервали ее прогулку. Пискнула первая птичка, вторая... Пробежал ветер —зашумела ли­ ства. А солнце только поднималось — прошло всего несколько минут... И он вдруг почувствовал, какой долгий, большой день впереди... ...Это утро тоже принадлежало маленькому дому с крашеными пола­ ми на окраине Пензы, как и рассуждения отца о Сергии Радонежском и протопопе Аввакуме, и родственники с удивленными лицами на фотогра­ фиях, и мать, которая всю жизнь называла отца по имени и отчеству. Поймет ли это Майя? Поймет ли этот дом или только увидит не­ взрачные окна с горшками герани, скрипучие половицы и выцветшие фотографии на стенах, вместо эстампов и репродукций импрессио­ нистов?