Сибирские огни, № 010 - 1971

противно, что он тихо матерился сквозь зубы», Чугреев не может остановиться, и машина нравственного развращения людей продолжает работать. Знание жизни подсказывает Г. Николае­ ву очень точную и в то же время волную­ щую деталь: бывший уголовник Мосин, ус­ лышав распоряжение Чугреева, внезапно уходит от своего нового, рабочего облика и говорит «с придыханием, шепеляво, по- блатному». Как иначе он может реагиро­ вать, вновь оказываясь на грани преступле- ' ния? Но Чугреев — человек опытный, он знает, что подавить блатную истерику нуж­ но твердой, неумолимой рукой. И он гово­ рит ему грозно, спокойно: «Ты не шепелявь, я таких шепелявых че­ рез буй по-флотски. Тебе нужна характери­ стика. Без нее в город не пустят, так? Баш «а баш. Понял?» Шантаж закончился, ма­ шина, запущенная Каллистовым, раздавила еще одного человека, и на магистрали нача­ лась преступная и халтурная погоня за метражом. До возникновения этих катастрофиче­ ских обстоятельств, в которых так тесно яереплетаются производственный и мораль­ ный ущерб, у героев Николаева была, как нетрудно заметить, одна общая чрезвычай- яо существенная черта: все лучшее в них формируется участием в совместном труде. Здесь, на производстве, в них высвечиваются черты нового человека, а всяческая накипь я скверна как бы отступают, стушевывают­ ся. Но их раздвоенность, внутренняя проти­ воречивость не могут не сказаться, и в по­ воротный, решающий момент душевная тре­ щина как бы расширяется, распространяясь и на главное. В этом и опасность дисгармо­ нического человека. Уже сделав решающие шаги к новому, он может не устоять пе­ ред жизненными бурями, согнуться, отсту­ пить, и тогда, кто знает, куда унесет его логика падения. Инженера Ерошева, бригадира Чугреева я сварщика Мосина движение вспять при­ вело к трагедии. Механизм вранья внезапно, но вполне закономерно, отказал, когда его действия столкнулись с цельным, гармоническим че­ ловеком, Ерошевым-младшим. Алексея после школы потянуло к насто­ ящему делу, и он, «в старших классах про­ ходивший сварку», поехал на трассу, чтобы попытаться применить свои знания. Первое знакомство с виртуозным мастерством Мо­ сина щелкнуло по его самолюбию, но в то же время разбудило жажду совершенство­ вания и хорошую стимулирующую зависть. И вдруг Алеше суждено узнать, что образ­ цовый труженик, великолепный умелец Мосин — халтурщик и рвач, который выго­ няет метры, не считаясь с качеством. Алексей никогда не знал компромиссов. Вступая в комсомол, он писал: «Обязуюсь быть честным, смелым, принципиальным», и в этих словах была абсолютная убежден­ ность, унаследованная и от деда, «желез­ ного коммуниста, участника гражданской войны», и от отца, который всегда был для сына подлинным примером преданности пар­ тии. Встреча с Мосиным оказалась для Алексея первым столкновением с двуличи­ ем, с фальшью, приспособленчеством, и по­ нятно, что он должен был бурно реагиро­ вать: разочарование всегда болезненно, но нет, наверно, более тяжелой психической травмы, чем крушение веры в своего иде­ ального героя. Поэтому ясно, какую острую боль, какую бурю чувств суждено было пережить Алеше, когда он узнает, что Мо­ син гонит брак по приказанию его отца. Увидев подпись отца под приказом, Лешка заплакал, а затем, преодолев слабость, не­ навидя в эту минуту и самого себя, он бро­ сился в бой, он начал действовать на свой страх и риск. Мосин по приказу отца в спешке кое-как сваривал трубы, и его бракованные швы грозят бедой: утечкой газа, взрывом, пожа­ ром, катастрофой. И Лешка Ерошев решил драться в одиночку, уничтожить работу бракоделов. Вооружившись горелкой, он на­ чисто выжигал бракованный шов. «В же­ стокой схватке с пламенем металл раскалял­ ся добела, держался из последних сил и вдруг таял и бежал тяжелыми светящимися каплями. Это не шов — это сама подлость и ложь разлетаются шипящими брызгами». Занятый своей разрушительной работой, Лешка не видел, что неподалеку Мосин, только слегка вздремнув, за счет своего сна вновь вышел работать, «подправлять брако­ ванную плеть». А Мосин увидел Ерошева, увидел, как мальчишка уничтожает его труд, бросился к нему и попытался вырвать горелку. В какое-то мгновение схватки пламя лизну­ ло Мосина по лицу, а затем жарким лез­ вием полоснуло по тонкому белому горлу Ерошева... Через несколько часов отец стоял над мертвым сычом и не хотел, не мог поверить, что уже ничем и никогда нельзя исправить случившееся. Так в духе античных трагедий, мотивом возмездия завершается бескомпромиссная, суровая повесть молодого писателя. И при этом — очень емкая повесть. Центральный сюжетный мотив далеко не исчерпывает ее содержания. Емкость повести прежде всего прояви­ лась в том, что Алексей Ерошев сдает эк­ замен на человека не только в сфере про­ изводства. История его пылкой юношеской страсти к грешной, многоопытной Вальке очень органично входит в ткань повести, ибо и здесь поэзия молодости, истинного чувства и нравственной чистоты убедитель­ но торжествует над унижающими человека фальшью и меркантильностью. Наконец. Г. Николаеву удается раскрыть и философию того трусливого приспособлен­ чества, которое позволяет всяческим Кал­ листовым рвать правду в «мелкие клочья». От высланного из Чосквы вчерашнего ту­ неядца Якова Лешка слышит, что «в каж­ дой каналье целая философская система».