Сибирские огни, № 010 - 1971

шей послереволюционной истории. Следуют главы-новеллы, баллады. Учительница Эль- кина учит красноармейцев впервые писать: «Мы не рабы. Рабы не мы». Батрачка Сонь­ ка уходит от кулака на Магнитострой. Си­ рота Нюшка строит Братскую ГЭС. Поэт обнаруживает витки истории, спи­ ральные повторы ее. У Соньки «атаман ка­ зацкий Дутов расстрелял ее отца», у Нюш­ ки — «пуля-дура под городом Ельней уга­ дала отца». Кулак Зыбнов говорил Соньке: «Ну, теперь ваш Ленин умер — и Коммуне тоже смерть». Председатель колхоза, где вос­ питывалась Нюшка, измученный требова­ ниями сверхпосильных поставок от разорен­ ного войной колхоза, застрелился; его хоро­ нят в том пиджаке, на каком он всегда но­ сил значок с портретом Ленина. «Было страшно и мне, и другим, что захлопнется крышка гроба и за Лениным, и за ним». Сонька счастлива, когда Магнитка всту­ пила в строй: Сонька пляш ет в исступленье, будто зная наперед: не умрет вовеки Ленин, и коммуна не умрет. Нюшка, работая на строительстве ГЭС, вспоминает председателя: И опять я долбила под грохот и ж ила, и дыш ала одним: не захлопнется крышка гроба ни за Лениным, ни за ним. Так что же, может быть, права Пирами­ да: даже после революции ничего не меняет­ ся, происходят повторы в судьбах разных поколений? Нет, в народе произошли мощ­ ные, необратимые сдвиги. Это, прежде всего, полное разрушение психологии раба и не­ истовая, неистребимая вера в коммунизм, как в спасение человечества от всех бед. И я верила в это не словом, не пустою газетной строкой, а я верила своим ломом, и лопатою, и киркой Поэтическое видение нашло чудесную деталь: «по форме мастерок на сердечко похож». Я, конечно, в детали не влаж у, что нам в будущ ем суждено, но сердечком своим его маж у, чтобы было без трещин оно. Испытания, которым подверглась вера советских людей в коммунизм, отображены в главах «Большевик» и «Диспетчер света». Изя Крамер, диспетчер Братской ГЭС, во время войны прошел ад фашистского гетто для евреев. И поэтому — Знает И зя: много надо света, чтоб не видеть больше мне и вам ни колючей проволоки гетто и ни звезд, примерзших к рукавам. Старый большевик инженер Карцев про­ шел испытание, может быть, более страшное, ибо оно было не во вражеском плену, а в родной стране, в недоброй памяти тридцать седьмом году: «Кого сажали, знали вы, сек­ соты? И жуть брала, как будто не кого-то, а коммунизм хотели посадить». Но — «ни умельцы ловчить и красть, ни мещан шепотки, ни Берия не добились не- верья в Советскую власть, не добились в Коммуну неверия!» Эти, немного переделан­ ные, слова из стихотворения «Коммунисты» органично вошли в поэму, как один из важ­ ных выводов. Но на пути к выводам поэма понесла но­ вые потери со стороны композиционной цельности: Пирамида оказалась позабы­ той,— подбросив несколько скептических вопросов, она бесследно исчезла, выполнив свою служебную, механическую функцию, которую определил ей поэт вопреки ее реаль­ ной бесфункциональности. С главы «Насосная станция» начинаются эпизоды на самой ГЭС. Они должны отве­ тить на вопрос: «Так ли мы живем? С прав­ дой или же с неправдой черный хлеб жуем? Гибли вы за нас таких или за других?». Впрочем, этот вопрос предшествует пор­ третам Нюшки, Карцева и Крамера, которые уже частично отвечают на него. Три очень несхожие судьбы, но с одним итогом: любые испытания только укрепляют веру в комму­ низм и стремление к нему. Еще одна сторона ответа содержится в главе «Первый эшелон». Мы помним стихи о Кубе: «Революция — дело веселое, надо весело делать ее». Эту привлекательную чер­ ту современной революции поэт видит и на Братской ГЭС. Одному из зачинателей и героев стройки широко известному по пах- мутовской песне Алексею Марчуку в Нью- Йорке на пресс-конференции задали вопрос:; «С чего все это началось?» И, вспомнив это все недаром, ты улыбнешься — так светло! — и, взяв у битника гитару, ответишь весело: «С нее!» Б этой «весёлости», праздничности поэт видит нарождение нового стиля наших вели­ ких свершений при неизменной революцион­ ности их содержания. В конце концов, зна­ менитое гагаринское «Поехали!» тоже при­ надлежит этому стилю. С «Насосной станции», собственно, начи­ нается просто цикл стихов о Братской ГЭС. Сами по себе, как отдельные стихотворения, хороши главы «Трещина» с динамично изо­ браженной тревогой на стройке, «Природа», где есть превосходный образ восходящего солнца — «розовое, как сыроежка, с хвоей, прилипшей к нему», «Искусство», «Маяков­ ский», «Ночь поэзии». Конечно, здесь ото­ бражены черты и самой ГЭС, и коллектива ее строителей, но нет напряженного, непре­ рывного движения мысли. В главе «Бал выпускников» действие внезапно переносится в Москву, на Красную площадь. Только сугубо рационально мож­ но сообразить о причинах такого нарушения единства места действия: тут казнили Стень­ ку! На балу московских выпускников появ­ ляется Петька с Магнитостроя. в которого