Сибирские огни, № 010 - 1971

В одном движеньи непреложном с народом строящим своим отцов деяния продолжим, ошибок их не повторим. Со времени «Станция Зима» мысль поэта развилась, окрепла, что тоже явилось отра жением развития мысли общественной, уточнения политических оценок прошлого и настоящего. Но «Откуда вы?» не была вос­ принята читателями с таким интересом, как предыдущая поэма. Во-первых, она явилась как бы продолжением и, более того, повто рением, хотя и по спирали, на новом уровне Во-вторых, на ней лежал слишком сильный отпечаток «За далью — даль». В тени поэмы Твардовского она несколько потерялась. «У СЛАВЫ ЕСТЬ ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ» В той же поэме «Откуда вы?» Евтушенко с юмором, но не без кокетства, жалуется на двойственность своей репутации: Одни, галдя, меня хвалили и мед мне на дорогу лили. Другие деготь лили, зло... Мою дорогу развезло. Одну лодыж ку держ ит деготь, другую крепко держит мед. Он начинает вытягивать свою «лодыж­ ку», конечно же, сначала из дегтя. «Не важ­ но, —есть ли у тебя преследователи, а важ­ но — есть ли у тебя последователи»,— воин­ ственно заявляет он в 1959 году. Еще за два года до *этш о поэт провоз­ гласил в «Монологе из драмы «Ван-Гог»: «Мы с вами отомстим талантливо тем, кто не верит в наш талант!» Желание мести крепнет, ширится. «Профессор, вы очень не нравитесь мне... Вы были не с теми, кто бил­ ся, а с теми, кто бил, и предали тех, кто талантливей был... Профессор, мы с вами еше не сочлись». Как мы видели, поэт не принял упреков в том, что «с жизнью связан слабо». Дейст­ вительно, на внешний взгляд, он крутился в самой гуще жизни — выступал, ездил и встречался с самыми разными людьми очень много. Но познал пока характер только свой,— так сказать, лирического героя. Не отсюда ли идет такое обилие декларативных самохарактеристик: «Я делаю себе карьеру тем, что не делаю ее», «Вся жизнь моя да будет подвигом, рассредоточенным во вре­ мени», «Меня ненасытность вскормила и жажда вспоила меня», «Лучшие из поколе ния, возьмите меня трубачом!». Евтушенко умеет подмечать характерные черточки в людях, порой рисует интересные портреты современников, а главным обра зом, современниц. Но, как правило, встречи со своими (ероями мимолетны увидел в магазине продавщицу «с завитками хилы ми», встретил в кафе «отверженную», про ехал по тундре с «кассиршей». Вот еще одна встреча, в стихотворении «Сирень». Поэт едет по ночной Москве в своем «Мо­ сквиче», вдруг «на сиденье плюхнулось — да как! — чудное виденье (в зубах «Дукат»). Какие-то пьяные в стекло стучались к ней». Это оказалась официантка из ресторана «Балчуг», опоздавшая на последнюю элек­ тричку. Она спрашивает: «Можно у тебя?.. Только ты без этого — страшно спать хочу». Измотанная до предела, она не может за­ снуть, пока не оглушит нервы водкой: «Ушла из меня баба, стала — как мужик»,— говорит она. Хозяин утром уехал, не разбудив слу­ чайную гостью: «Она спала так радостно, как девочка усталая... И что-то в ней оби­ женное, застенчивое было». Вечером он уви­ дел, что «все светится, все вычищено, вы­ мыто». И на столе застеленном в пахучей тишине стоит сирень застенчивая, как она во сне. X-. Вот еще портрет: Легкомысленной Верка каж ется — в голове у ней столько ветра! Говорят про нее, что катится по наклонной плоскости Верка. Эту, однажды увиденную в цехе фабрики «Скороход» девушку, у которой руки летают «с быстротою туполевской», поэт берет под защиту: На нее боятся надеяться, но при первом раскате грозы эта Верка тоже надела бы сапоги из армейской кирзы. При всей душевности отношения к своим не очень благополучным героиням, при пол­ ном сочувствии им, поэт все-таки знает их мало, скорей угадывает их состояние, чем постигает вполне. Внешнее, со стороны, почти репортажное наблюдение пока заме­ няет истинное сопереживание, духовное слияние со своими героями. Из-за малого знания жизни этих людей поэту приходится прибегать к неким стерео­ типам, к обозначениям хорошего человека. Вот сидит за машинкой Верочка, на машинке прошвы строчит, ну а около нее — вербочка из кефирной бутылки горчит. В другом стихотворении пенсионер дядя Вася, который всегда помогает людям («бы­ ла его работа добротою, а доброта сейчас работой стала»), живет «вместе с веточкой, поставленной в бутылку из-под пива». В конце пятидесятых годов молодая ли­ тература (да и не только молодая) обра­ тилась к образам гак называемых «простых» людей, а точнее было бы сказать, к образам социально пассивных людей, которых в на­ шем обществе еще немало и на которых ли- тepafypa предыдущего десятилетия дейст­ вительно очень редко обращала внимание, да и то, в основном, осуждающее. Этим людям с ограниченным кругом интересов, с бездуховной жизнью, посвятили свои про­ изведения такие сверстники Евтушенко, как (О. Казаков и В. Аксенов. Но если они часто