Сибирские огни, № 010 - 1971

Эти стихи вызвали широкое возмущение, хотя не без удовольствия цитировались на­ пропалую. Искусство имеет право касаться всех сторон человеческих отношений, была бы в этом высшая этическая цель, суще­ ствуют же «Золотой осел», «Декамерон», пушкинские «Вишня» и «Сказка о царе Ни­ ките». Стихотворение Евтушенко по своей, если уместно так выразиться, тематике не выхо­ дит за грани поэзии, но оно в высшей сте­ пени неблагородно. Женщина приказывает не вспоминать ее такой, какой она была ночью, а поэт отвечает: «Но это дело зряш­ ное. Ты для меня вчерашняя, стыдящаяся, жалкая». Не свои переживания выставляет поэт напоказ — этого ему никто запретить не может,— а ее стыдливость, обнаженность, демонстрация которых унижает ее. Стихот­ ворение наложило отпечаток как бы на весь облик Евтушенко, слагающийся в сознании читателей. Но в ту же пору возникает, трагическое стихотворение «Со мною вот что происхо­ дит», которое остается одним из лучших в творчестве Евтушенко. Страдающая душа отчетливо осознает никчемность и безысход­ ность «свободных» отношений, подменяю­ щих истинную любовь: Со мною вот что происходит — совсем не та ко мне приходит, мне руки на плечи кладет и у другой меня крадет. Л той — скаж ите, бога ради,— кому на плечи руки класть?! Та, у которой я украден, в отместку тож е станет красть. О, кто-нибудь приди, нарушь чужих людей соединенность и разобщенность близких душ! Поэт вовсе не абсолютно упоен своим успехом у молодежи, не так уж благополу­ чен в процессе собственного самоутвержде­ ния. Поэта мучит проблема отношения к нему со стороны всего советского общества. А мне бубнят — и нету с этим сладу,— что я плохой, что связан с ж изнью слабо... Но если столько связано со мною, я что-то значу, видимо, и стою?! А если ничего собой не значу, то отчего же мучаюсь и плачу? В 1958 году Евтушенко публикует поэму «Откуда вы?», в которой как бы повторяет прежнюю свою поездку в родной городок, описанную в «Станции Зима». Если в преды­ дущей поэме он, в сущности, только призы­ вал к активным раздумьям над переменами в жизни, то в «Откуда вы?» уже многое оказалось понятым и продуманным. Поэт утверждает, что без чувства родно­ го места человек не может воспринять и всю страну, как Родину. В морях ли мы, в концертных залах, но мы с собой нести должны особый дух, особый запах своей родимой стороны. С полемической категоричностью он ут­ верждает в звонком афоризме: Не надо охать или ахать: «Ах, бож е мой, какой акцент!» А надо окать, надо акать — рабочий ты или доцент. С первой своей книжки Евтушенко сла­ гает образ родной Зимы. Этому маленькому сибирскому городку повезло больше, чем многим крупным городам. Можно сказать, что в русской поэзии теперь существует об­ раз станции Зима. До сих пор трудно было заметить пря­ мую учебу Евтушенко у Твардовского. Но поэма «За далью—даль», опубликованная главами в 1953—56 гг., наложила чрезвы­ чайный отпечаток на всю нашу поэзию. Она явилась наиболее мощным выражением на­ родных чувств эпохи пятидесятых годов. Евтушенко со свойственной ему непосред­ ственностью прямо пошел за Твардовским, устроив собственную поездку по стране. Правда, избрал он маршрут более ограни­ ченный — не через весь Советский Союз, а от станции Зима до Владивостока и Кам­ чатки. В пути он всех меряет тем же чувством Родины. Вот старый друг, который «талант свой обезволил», потому что теперь «не пах­ нет Волгой — пахнет водкой от расползаю­ щихся строк»... Вот хабаровчанка Нина, ко­ торой родной город кажется скучным. Поэт непримирим в своих выводах: Я знаю их. В районных центрах и в областных они сперва свой край родной ни в грош не ценят... И все: «Москва, Москва, М осква»... Но и в Москве им вскоре пресно — не Лондон все-таки она. Россия им неинтересна, их матерь стала им скучна! Но поэт не в таких видит суть современ­ ной молодежи. Он посвятил поэму 40-летию Ленинского Комсомола. Это было время, когда возросло внешнее влияние заграницы на нашу молодежь, когда дружинники лови­ ли парней в «дудочках» и девчат в первых мини-юбках, когда юный стиляга стал еже­ дневным героем фельетонов. Едва ли не первым в поэзии тех лет Евтушенко поднял голос против перехлестов в оценке молоде­ жи: «читаешь — и любой стиляга... любой готов красиво плюнуть на юность честную отцов». Д а, нам за многих надо браться, но так ли густо их в стране? А кто же там сейчас, на Братской, И кто ж е там, на целине? Двадцатипятилетний поэт защищает свое поколение с абсолютно правильных позиций и одновременно подчеркивает его прямую связь с поколениями старшими: Нам чужды ложные кумиры, но будем помнить глубоко, что хлеб, которым нас кормили. Отцам давался нелегко. Вдруг дети, к нам неумолимы, от наших сложностей вдали припомнят то, что не смогли мы, забы в о том, что мы смогли?!