Сибирские огни, № 010 - 1971

ной в ранних стихах так откровенно и по- шловато, поэт пришел за помощью к Блоку, чтобы выразить любовь более сложно и вер­ нуться к чистоте юношеских помыслов. Влияние Блока облагородило мотивы любви в поэзии Евтушенко этих лет. Когда взошло твое лиио над жизнью скомканной моею, вначале понял я лиш ь то. как скудно все, что я имею. Поневоле приходится схематически раз­ делять многообразные влияния, упрощать их картину. Ведь, например, в стихотворе­ нии блоковского ряда — «Но тяжелая белая лилия из волос ее черных росла» можно найти реминисценцию некрасовскую, знако­ мую всем с детства, всплывшую, вероятно, невольно у поэта из подсознания: «Вьется алая лента красиво в волосах ' ее черных, как ночь». Не раздельно, не как глава за главой учебника, а в сложном взаимодействии, пе­ реплетении, слиянии проходило освоение на­ следия. Поэтика Евтушенко корнями сво­ ими прочно уходит в традиции русской поэ­ зии. И вот из этого сложного сплава начал рождаться собственный голос. Талант был умножен на сознательные усилия, на усерд­ ный труд. Евтушенко сам подчеркивает эту черновую, трудоемкую сторону овладения мастерством: «Я искал форму. В течение нескольких лет, например, я занимался по­ исками новых рифм. Рифмы в современных стихах казались мне слишком ограничиваю­ щими... В специальной тетради я записал около тысячи новых рифм. К сожалению, они потерялись. Эти поиски все-таки при­ годились мне, позднее критики квалифици­ ровали эти рифмы как «евтушенковские». Они были слишком добры: я ничего не изо­ брел. Я просто использовал некоторые прин­ ципы фольклорной рифмы». Вот сколько поисков и практического труда стояло за одним только элементом формы — за выработкой рифмы, которую теперь называют то корневой, то ассоциа­ тивной, а то и, в самом деле, «евтушенков­ ской» Основа таких рифм действительно народная: Ты ли меня, я ли тебя иссушила, Ты ли меня, я ли тебя извела. Ты ли меня, я ли тебя из кувшина Ты ли меня, я ли тебя ведра. Евтушенко пошел дальше таких фоль­ клорных ассонансов. «Голубчика — голубень­ кой», «сморозила — смородина», «шуткой — шумный», «сердце — сельских», «хлопнул — хлопцы», «я помню — японском» — во всех этих рифмах есть полное созвучие только в доударных и ударных слогах. А заударные окончания звучат как придется, они могут ассонировать, консонировать или быть сов­ сем нейтральными. Такая рифма освежает стих, придает ему непринужденность, бойкость, как бы не­ подготовленность естественной речи, она об­ легчает использование живых интонаций, современных вульгаризмов, столь популяр­ ных в бытовом языке молодели. Евтушенко вырабатывает собственные приемы поэтической выразительности, кото­ рые основываются не столько на тропах, сколько на изумительной меткости видения реальных подробностей. Мы помним, как в «Станции Зима» поэт, описывая летний лес, нс столько изображал ягоды, сколько вы­ ражал эмоциональное их восприятие. А те­ перь, в поэме «Откуда вы?», буквально те же самые ягоды в том же зиминском лесу изображены зримо, красочно, взгляд поэта обострился до микроскопических подроб­ ностей: Брусника стелется и млеет, красно светясь по сосняку, у каж дой пятнышко белеет там, где л еж ал а,— на боку. И ты увидишь, наклонившись, в логу зеленом где-нибудь, как в алой мякоти клубничной желтеют зернышки чуть-чуть. «Рукою вспомнил, что забыл часы»,— это ведь тоже не троп, а точное выражение знакомого нам всем психо физического ощу­ щения. Вообще, через тонко замеченные внешние, физические подробности Евтушен­ ко умеет передавать полную ощутимость изображенного: «Сосульку, пахнущую кры­ шей, он в зубы зябкие берет», «наманиюо- ренные пальчики девицы сушат врастопыр», «и сетчатый рисунок снятой марли хранил прозрачный сыр с водой в ноздрях». В стихотворении «Армия» поэт вспоми­ нает, как во время войны «в зиминском гос­ питале раненым давал концерт наш детский хор». Ситуация, знакомая по десяткам сти­ хов; но самостоятельная поэтическая мысль открывает истину еще с одной стороны; В тылу измученные битвами, худы, заморены, бледны, в своих пальтиш ках драны х были мы для них героями войны. Это прекрасное обобщение находится в едином крутом замесе с деталями подроб­ ными, откровенными, даже некрасивыми: у «хохла из Винницы халат был в пятнах киселя, и войлок сквозь клеенку выбился на черном ложе костыля». Такое слияние «вы­ сокого» и «низкого» создает мощное идейно­ художественное впечатление, когда высокие слова неминуемо рождаются из жизненной, неприкрашенной достоверности: Вот это все и было —- Армия. Все это Родину спасло. Вырабатывая свой стиль, Евтушенко, вместе с тем, активно отражает важные проблемы эпохи. И снова это идет не по логической схеме — сначала стиль, а потом его приложение к идейным задачам,— я одновременно, в тесном переплетении. Он не отказывается и от формы прямой публицистики, которой с первых стихов учился у Маяковского, особенно когда нуж­ на мгновенная реакция на политические со­ бытия: