Сибирские огни, № 09, 1971

делается глубоким, уходит в высоту. Солнце уже давно закатилось, за землю, от него только свет остался — и тот гаснет, уходит. И люди у костра, и вагончик делаются темными, плоскими, как в кино. — Лешк, я вчера Евангелие читал. — Чего? ’ — Про бога. — Чего про бога? — Книга такая. Евангелие. Старуха подсунула. Читал вслух. — Ну и что? — А ты читал? — И не буду. Вранье все это. Витька на его заявление никак не откликается. Молчит Витька. — Ты знаешь, интересно про Иуду, как он Христа продал. Дали ему тридцать сребреников... — По дешевке,— говорит Лешка. А в самом деле, сколько это тридцать сребреников? Как наша трид­ цатка? Или больше? — Витька, сколько это тридцать сребреников? — Не... знаю. — Ты Евангелие читал? ■— Видел. — У них у всех кресты на шее,— говорит Лешка.—Даже у пацанов. — Это им так повесили, для блезиру. Неужели пацаны в бога верят? — Вообще, надо мотать отсюда,— говорит Лешка.—Подкормимся немного и подадимся. — Конечно, а то я вчера как подумал, что мы здесь... останемся, страшно стало. Всю жизнь телят пасти, в баню ходить. Нас зовут к костру. Подносят по чарочке. Железная кружка на троих. Пью самогон. Он мутный, горько-слад- . кий. В голове сразу начинается карусель. Люди вокруг костра начинают кружиться, и сам я кружусь вместе с ними все быстрей и быстрей. Первая моя стопка в жизни. Но тут же горячий суп падает на огонь внутри, тушит его, разливает­ ся по крови. Делается мягче, приятней, голова уже не кружится, бег во­ круг костра прекращается. Я весь обмякаю, весь хмелею. И опять тепло, хорошо в тесноте —все касаются друг друга, сидят плотно, как дома. Одни бабы. Тракторист, бригадир, председатель да мы —мужики. Да еще несколько пацанов деревенских. Потом поют, рассказывают. Тракторист и бригадир —оба фронтови­ ки— спорят про какую-то «сорокопятку». — Я говорю тебе, безотказная она,—доказывает тракторист. — Хрен вот, безотказная. Намучился я с твоей безотказной под Курском. Потом спорят про Курскую дугу, про наступление, про генералов. Витька шепчет мне на ухо: — Ты правда в Москву хочешь? — А ты? — По-моему, рано еще,— говорит загадочно Витька. — Лешк, ты слышишь, Витька хочет остаться! — Я тебе этого не сказал! —Витька обижен. Да, я дурак. Так нельзя. Может, он и правда что-то думает. А я — только о себе. А у Витьки свои мысли, не такие, как мои. Я привык, что мы вместе. Жизнь в наших общих воспоминаниях на­ чинается с детдома. Детдом —это мы трое. То, что было до него,—мы врозь, мы разные, мы —совсем не такие. Сибирские огни № 9