Сибирские огни, № 09, 1971

II все-таки хорошо. Хорошо вот так подпрыгивать на приступке, пе­ редвигать эти рычаги, кричать трактористу. Глотки охрипли, но’хо­ рошо. Поле огромное, а мы все ездим по нему, ездим. И не мы одни. Рядом еще сеялка, еще. Оттуда нам что-то кричат, машут. Мы — как все, мы — вместе со всеми. Не бездельники мы, не шпана, не дармоеды, а рабо­ чие— самые настоящие рабочие, крячим дай бог. А на стане он на горе, возле горизонта,— вагончики, дымок вьется, в котле обед варится. Для нас. Для всех! Хорошо! I оло все вокруг, пусто. Только лес зеленеет вдали. Но земля, хоть и подсохла, мягкая. Внутри, там, куда сыплется пшеничка, она мягкая, теплая. Так бы и спрыгнул и упал на нее, уткнулся бы носом в ее тепло... Солнце, пройдя над нами, светит уже косо, сбоку. Руки двигаются, как заводные, голос тоже заводной, в теле —пустота, сладкая пустота, в ушах звон — сладкий звон... Мы разворачиваемся. Останавливаемся возле возов с мешками. Сы­ плется зерно в бункер, неслышно льется, заполняет его до краев. Хлоп; падает крышка, взревывает трактор и снова заворачивает на поле. Поднимай рычаг. Сейчас мы держим путь прямо на солнце. Оно слепит глаза, но не жжет. От него идет теплый керосиновый жар, от него пахнет машинным маслом, железом. Впереди — носом на солнце —трактор. Его огромные крылья дро­ жат, зубцы колес впиваются в землю, поворачиваются, тащат нас. Над трактором спина тракториста — трясется, подпрыгивает, скрывается в пыли. Лезем вверх, ползем в гору, ползем прямо на солнце вползаем, вли­ ваемся в него... — Ко-ооо-н-ча-а-ай!..— несется по полю. Трактор останавливается как вкопанный. Дергается и останавлива­ ется сеялка. Дергаюсь и замираю я. Солнце сразу уменьшается, съеживается, удаляется, превращается в маленький шар. И воздух вдруг делается резко свежим, не керосинным. Пахнет взрытой землей, чем-то глубинно-земным, не железным. — ...ооо-н-ча-а-а-й!..— отдается в ушах. Витька поднимает крышку бункера: на самом дне его, в углублении желобов, редкие зернышки пшеницы. И пшеничка кончилась. Все. Стан —это три вагончика, это сложенная наспех печка возле них. -Голая печка из кирпичей, с железной трубой. А рядом с ней костер, чер­ ный круг костра, по краям которого вбиты палки. Над костром котел дымится, из котла пахнет чем-то мясным. Вкусно так пахнет, невыносимо вкусно. На стане бригадир, председатель, все. Народ ходит, громко разговаривает, улыбается. Сегодня — большой день, первый день. И общий обед по этому случаю — председателю даже корову разрешили зарезать. Я ее знал, эту корову, Пеструхой ее звали, она нетелая была. Так и таю бы ее зарезали. Из Пеструхи —суп. И второе. Я вижу, и бутылки появились. Значит, выпивка будет. Настоящий пир. Мы лежим в стороне, на соломе, брошенной возле вагончика. Витька вытянул свои ноги в лаптях, руки —под голову, зажмурился. Лешка слегка постанывает. А я всего тела не чувствую, только глаза смотрят. Видят они небо, выступ вагончика, людей у костра. Небо остывает,