Сибирские огни, № 09, 1971

Обгоняем людей: они вытекают из дворов, из домов и вместе с остат­ ками темноты плывут по улице — плывут в ту же сторону, в поле. Хозяйка молчит. Только вожжами подхлестывает лошадь. Скрипит плетеная бричка, скрипит солома под нами, и я чувствую, как распрям­ ляются. мои мускулы, свежеют, потягиваются, как весь я проявляюсь из сна, выхожу из него, вхожу в явь, в утро. * * * Ну и рожи у нас! У Лешки одни зубы да белки глаз. Витька почище. А я —я уж не знаю, какой я. Тарахтит впереди трактор, поднимает пыль. И сеялка под нами, под нашими ногами, руками, тарахтит, пылит тоже. Мы стоим на приступке, поднимаем и опускаем рычаги. Нас троид поставили на одну сеялку. Рычаг поднимешь, зерно из бункера по желобам сыплется вниз. Опу-. скаешь, оно не сыплется. Пока трактор заворачивает, делает новый за­ ход, зерно не должно сыпаться —оно попадет на дорогу. А когда оно кончится, мы должны кричать: «Кончилось!» Для этого нас сюда и поставили. Целый день мы тарахтим на сеялке, даже забыли, когда нас сюда поставили, когда это началось. А поле глотает и глотает пшеничку. Только насыпят полный бункер, снова надо засыпать. Сыплется пшеничка куда-то под колесики. Те ее проталкивают в землю, засыпают сверху. Проехал целый километр — а поле пустое, как будто в него ничего и не сеяли. Пшеничка бледная, мелкая, высохшая. И попробовать ее нельзя: го­ ворят, она «травленая». Я то и дело промахиваюсь: нажимаю рычаг, когда его надо опускать, и наоборот. Лешка кричит на меня, ругается. А Витька спокоен, он де­ лает все молча, и у него получается. Вообще Витька наш переменился. Мы с Лешкой все ругаем деревню, говорим о Москве. Он не ругает. Это еще и на ферме было. Он уже и там от нас отъединился—уходил со своими доярками, помогал им копать огород. Витьке, видать, нравится здесь —он все-таки деревенский. Я в первый раз в жизни стою на сеялке, а он и кнут плести умеет, и лошадь запрягает лучше нас. В детдоме Витьку всегда в ночное старшим назначали: от него ни одна лошадь не убежит. Как-то я забыл об этом, а сейчас вспомнил —Витька здесь свой, И доярки, и дядя Вася, и даже председатель это поняли. И сегодня утром он с Витькой разговаривал — а не с нами. Давал ему наставления, как двигать рычаги, как с трактористом связь поддер­ живать. Желоба могут засориться, и зерно не пойдет. Тогда кричи трак­ тористу «стой!». Иначе поле незасеянным останется. Витька только головой кивал. И сейчас все точно делает. Даже тракторист на него с уважением смотрит. На ногах у Витьки лапти, видать, пастух подарил. Они велики ему, но держатся: он штанину веревками обмотал, веревку через лапти про­ дел. Настоящий мужик! И вид у него сосредоточенный, не то, что у нас. А мы с Лешкой в ботинках. В старых своих развалинах-«скорохо- дах». Другой обуви у нас нет. На ногах ботинки, на головах шапки. Пот так и льется у меня за ухо, стекает по спине. Жарко.