Сибирские огни, № 09, 1971

— Смотри, смотри,—и он придвинулся ко мне, схватил мою голову и нагнул к себе. На меня пахнуло потом, немытым телом и еще чем-то безразлично- бумажным. — Что это?! И тут свет лампочки, догоравшей где-то в средине зала, дошел до­ сюда. И я увидел: это деньги. Вся пазуха «Наполеона» была забита тридцатками. Я хорошо знал их —красные, длинные. Они были в пач­ ках. Они туго прилегали к голой груди «Наполеона» и тускло мерцали,,, светились. Я никогда не видел столько денег. — Хочешь? —он схватил одну пачку.—Дарю! И тут же рассмеялся: — Шиш! Хрен тебе! Вот,—и он показал рукой,—пососи! Значит, он сделал свое «дело». Сделал без нас. И теперь хвастается. Я хотел встать, уйти от него. — Подожди, посиди... время есть. Куда спешишь? —он сильно сжал мою руку.—Я тебя не съем, и они тебя не съедят,—он кивнул на пазуху.—Страшно, да? — Ничего не страшно...— я не понимал, чего ему надо. — Завтра уже не увидимся. Вас погонят в колхоз, а я... — А ты куда? — На кудыкину гору! Много будешь знать, скоро состаришься. По­ чему не пошли со мной? Сейчас были бы с куском. И свобода, и жратва и... бабы. Ты с ними имел дело? — Отстань! — Ну! Ну! Полегче!.. Я ведь добрый, а могу и рассердиться. Он оглядел зал. Взгляд его остановился на милиционере. Голова у того то падала, то подымалась. Спал милиционер. — Спит гад... Спит и видит сны. И не знает, что я могу купить его вместе с его кобурой. Сколько он стоит? Тысячу? Две? А их тут—пять!— он хлопнул себя по груди, стал застегивать рубаху. — И тебе дам —ты возьмешь! А я, может, сейчас человека убил. За* эти деньги —не веришь, ха-ха! Чего дрожишь, веришь, да? Он посмотрел на свои руки, подтянулся к стене, подтянул дере­ вяшку. И вдруг спросил серьёзно, непьяно: — Ты из Москвы? — Да. — Кто у тебя там? — Никого. — А отец, мать? Я не хотел отвечать ему. — Молчишь? А я знаю. Я все про вас знаю... Домой едете. К папе, к маме. — Чего тебе надо? — Ничего... Казалось, он засыпает. Но он не спал. Молчание затягивалось. — Ты откуда? —сказал он, наконец.—С какой улицы? — С Большой Татарской. — Где это? — В Замоскворечье. — А я жил возле телеграфа. Знаешь этот дом? ...Храпела шпана на лавках, ворочалась во сне, вздыхала; желтая лампочка под потолком догорала и не могла догореть —спал вокзал.