Сибирские огни, № 09, 1971

Женщина, которая вся съежилась, когда сапоги опера стучали по лестнице, вдруг ожила: — Вы знаете... дети... у нас все занято... Вы понимаете... — Мы понимаем,— сказал я. — Да... да... Тысяча детей в этом доме. После блокады... совсем нет мест. — Они там? —я кивнул на дверь. Она подошла к двери и постучала. Шум мгновенно оборвался, его как будто выключили. Чей-то голос из глубины комнаты ответил: — Кто там? — Это я, Зинаида Сергеевна, откройте. Послышались шаги, ключ заворочался в скважине. Обе створки две* ри распахнулись одновременно. И тут мы увидели... Высокая сине-белая комната. Высокие окна заливают ее всю голу­ боватым светом. И в этом свету шевелятся детские головки. Много стри­ женых больших детских голов. Они выглядывают из рубашек и платьиц, их подпирают, как тычинки, худые шеи, и огромные —одинаково огром­ ные— глаза смотрят на нас. С пола, застланного какими-то половиками, с железных зарешеченных кроватей, с подоконников, со скамеек, сдвину­ тых вокруг высокой, как пароходная труба, голландки. Только эти головы и глаза. Глаза, смотрящие серьезно, вниматель­ но и покорно. — Закройте! —сказал Витька.—Не надо! * * * Маленькая седая женщина отвела нас в подвал, в кухню и велела накормить. Она сразу все поняла и прочла на наших лицах и не стала ни о чем расспрашивать. Мы сидели на сырых поленьях возле пылающей жаром плиты и, об­ жигаясь, хлебали жидкую овсянку. У, как она обжигала и грела! Я старался соблюдать приличие. Я загребал по маленькой кучке на край ложки и делал вид, что, прожевывая ее, не спешу. Но язык немед­ ленно отправлял горячую жидкость туда, дальше. И сразу высыхал, ожидая новой порции. То ли от огня, то ли от того, что в обескровевших желудках возро­ дилась жизнь, кровь прилила к лицам. Затеплились румянцем бледные Витькины щеки, порозовел и покрылся потом смуглый Лешкин лоб. И я, наверное, отошел тоже. И когда облизанная мною ложка со стуком опустилась в пустую и чистую, как будто ее драили, миску, я почувствовал: сплю. Руки мои распустились, как раскрученная веревка, голова закача­ лась, и я полетел куда-то, поплыл, и Витькины слова поплыли мне вслед: — Вальк, у тебя... в животе не режет? У меня чего-то режет... * * * Я проснулся первым, и сразу почувствовал, что здоров. Тряхнул головой, потянулся — что-то приятно хрустнуло у меня меж лопаток — и посмотрел на Витьку и Лешку. Они спали, поджав ноги и головы