Сибирские огни, № 09, 1971

Во дворе Витька отдышался и спросил: — Чго это со мной было? Лешка сказал: — Обморок. Опер теперь спешил. Его, видать, напугала эта история, и он хотел быстрей сбыть нас с рук. До города мы почти бежали, а не шли. В городе он быстро разыскал детдом. Это было двухэтажное кир­ пичное здание старинного вида. Опер завел нас туда, мы поднялись по широкой, отлитой из чугуна лестнице на второй этаж. Здесь опер оставил нас. — Стойте гут,—и скрылся за высокой белой дверью. Против нее —на другой стороне площадки —была такая же вы­ сокая и узкая белая дверь с медной ручкой. За нею слышался ка­ кой-то гул. — Шкеты пищат,—сказал Лешка. Я подошел к двери, приложил ухо. Да, это были шкеты. Так вере­ щать могут только они. Перед побегом к нам в детдом привезли малы­ шей. До этого у нас их не было. Их привезли из Ленинграда —тощих, бледненьких, стриженых. Рубахи Наши им были велики, в валенках они тонули. И мерзли страшно. Мы их сначала не любили. Слишком уж они были страшные. Но по­ том стали жалеть их. Таскали им в карманах пшеничку, печеную кар­ тошку —все, что попадет. В первые дни им много есть не разрешалось: боялись, что они после голода объедятся. Но потом разрешили. Дежуришь по кухне, прибежит такой шкет: шапка у него до бровей, бушлат до пят. Стоит, ничего не просит, только в глаза смотрит. Так со­ баки стоят. Берешь черпак, засовываешь его в котел, где детдомовский суп ва­ рится, и— раз со дна неразваренного гороха. Полный черпак зачер­ пнешь и тащишь его, дымящийся, вон из кухни. Зайдешь за угол, поста­ вишь черпак на землю —и шкеты тут как тут. Как муравьи облепят его, суют горячий горох по карманам, в рот. А в столовой потом свои орут: «Не суп, а одна жижа! Где же тут горох?!» ...Шкеты за дверью прямо неистовствуют. Можно подумать, что у них там гонки какие-нибудь или футбол. — Попали мы в детский сад,—говорит Лешка. — А мне все равно,—шепчет Витька. — И мне... На площадке появился опер. Он вел впереди себя маленькую седую женщину в очках и белом халате. — Вот эти,—сказал опер. Женщина смотрела на нас и ласково и растерянно улыбалась. — Здравствуйте, дети,—поздоровалась она. И мне показалось, что она чувствует себя перед нами очень виноватой. — В общем, мы договорились,—сказал опер. — Да... да...—закивала женщина. — Ну, я пошел! —сказал опер Его сапоги застучали по чугунным ступеням. Потом внизу грохнула дверь, и все стихло.