Сибирские огни, № 09, 1971

ставляя свои бока и спины мартовскому солнцу, которое не могло со­ греть нас. Я не заметил, как в пустующий рядом путь Вкатился пассажирский. Сначала проехал паровоз, потом пошли вагоны, а мы все шли туда же. куда катились они, и не замечали их. И даже когда пассажирский остановился, мы продолжали идти, не глядя на него, не останавливаясь потому, что нам было безразлично: мы не собирались ехать дальше, мы должны были добыть себе еду. Мы шли по узкой просеке между составами —с одной стороны был товарный, с другой этот пассажирский —и солнце уже не светило на нас, его загородили зеленые вагоны. И когда мы уже были готовы поднырнуть под один из них (Витька сказал: «Пошли на ту сторону, там солнце!»), над нашими головами стукнула и распахнулась дверь. — Мальчики!!! Это был и крик, и зов. Я поднял голову и онемел. Сверху, из тамбу­ ра, из пролета раскрывшейся двери на нас смотрела... Вера. — Вера?! — Мальчики... Мы бросились к подножке, потом, как по команде, остановились — будто не веря, будто стряхивая с себя обман. А Вера уже зазывала, зазывала нас рукой, и глаза ее наливались слезами, и голос ее, какой-то размягченный, жалующийся, приговаривал: — Сюда... сюда... идите, идите... * * * И вот мы опять с ними. Покачиваются бока вагона, мягко, где-то под полом постукивают колеса, а у нас наверху—тепло, сытно, темно. Да, мы теперь на треть­ ем этаже, у самого потолка, выше самых верхних полок. На этот раз нас спрятали в ящике для матрацев. Ящик этот большой, с дверцами. Он прибит над входной дверью. Со стороны стены через него проходит труба. Труба горячая, в ящике как в Африке. Мы валяемся на матрацах и блаженствуем. Здесь еще лучше, чем возле печки. Там растянуться негде было, здесь —вытягивай ноги, руки, лежи, сиди. И под тобой пружинистое, греющее тепло матраца. Переговариваются с нами стуками. Один стук означает опасность. Два: все спокойно! Три: открывайте, несем еду. Если разговаривают просто так, значит, самая большая опасность. Значит, поблизости еще кто-то есть. Тогда надо перестать дышать. Ночью мы спускаемся вниз и разминаем руки и ноги. За день нава­ ляешься, аж голова болит. А в вагоне прохладно, лунный свет серебрит окна. Голые полки поблескивают на свету. В первую же ночь Зоя рзеекзззлз нзм, кзк влетело Пилипенко. Он прибежзл с глзвврзчом, велел обыекзть весь состзв. Из-зз этого чуть поезд не задержали. И главврач пригрозил Пилипенко фронтом. «Козел вонючий»,—говорила о нем Зоя. «Баран»,— называла его Тося. «Кобель»,—с тихой ненавистью заключала Вера. Я сразу подумал, что этот Пилипенко отлынивает от фронта. И хо­ тя я ни разу не видел его, я представлял его рыжим, угрявым, с про­ давленным на переносице носом и большими ушами. 3 Сибирские огни № 9