Сибирские огни, № 09, 1971

— Умыться хотите? —шипит детина.—Я вас умою!.. И тут же делает прыжок‘к газете, сгребает в охапку наш завтрак и отступает спиной к вокзалу. — Только пикните! —говорит, задыхаясь, он.— Без глаз оставлю... Мы долго еще стоим, глядя ему вслед. Мы унижены, разбиты. Ка­ кой-то трус обчистил нас. Он и бритву-то от страха вытащил. Сам нас боялся, мы же видели. Допиваем холодное молоко. От него меня пробирает дрожь, Что бу­ дет с нами дальше? Я смотрю на Лешку: Камушино еще близко. Вер­ немся, простят. Дадут три дня изолятора —и все... И Лешка о том же думает, я вижу. А Витька завязывает мешок, за­ тягивает веревку: — Пошли! * * * Нашего товарняка уже нет. Ушел. Вместо него стоят вагоны с ле* сом и паровоз. Смотрит он в сторону Камушино. «Камушино» —думаю я. «Камушино» —читаю я на лицах Лешки и Витьки. Мы идем к вокзалу. В вокзале —низком, заставленном энкапээсовскими скамьями,— тепло. Дверь то и дело хлюпает, впуская холодный воздух. Но он тут же растворяется, свертывается в мешанине запахов, дыханий, голосов. Говорят, пьют чай, баюкают детей, что-то жуют, стучат кружками, грызут семечки. Стены и объявления на стенах равнодушно смотрят на нас. Так же безразлично бренчит цепь на баке, так же устало светят немытые окна, и невыспавшийся дежурный с проросшей щетиной, с желтым флажком в руке, молча перешагивает через тела спящих, оставляя около их лиц мокрые следы. Рука у него одна, пустой рукав шинели засунут в карман, на плечах следы погон—солдат, наверное. Лицо у дежурного хмурое,—усы, мох­ натые брови, глазки маленькие. — Вальк, спроси его,—шепчет мне Лешка. — А если он спросит? — Ну, ответь, ты же знаешь.... Мы не условидись, что врать, когда нас спросят, кто мы. Были раз­ ные варианты, но ни один принят не был. Первый: едем из детдома в ремесленное. Но он отпал: спросят документы, направление. Да и без провожатых в ремесло не отправляют. Второй: отбились от детдома, нагоняем. Но тут начнется: какой дет­ дом, куда ехал? Можно, конечно, что-то придумать. Этот вариант мы оставили про запас. Третий был едем к тетке. Тетка живет в Челябинске (Уфе, Москве). Переезжает она из города в город соответственно нашему передвижению. Тетка —моя. Лешка и Витька едут со мной. Тетка одинокая и богатая. Она решила взять к себе, вот ее письмо... Это письмо сочинил Лешка. Писал я, подделываясь под «теткин» почерк. Я нарочно заставлял свою руку дрожать и даже капнул один раз на листок, чтоб было видно, что тетка плакала. Ковыляющим химическим карандашом на тетрадном листке было написано: