Сибирские огни, № 09, 1971

время серьезной критике, не был закончен. Однако действие «Похождений факира» за­ канчивалось событиями 1914 года, действие нового романа происходит в 1913 году и, как это ни странно, события, происходящие с Бен-Али-Беем в новом романе и заняв­ шие семьсот с лишним страниц, в прежние истории Бен-Али-Бея не входили даже в виде эпизода. «Мы идем в Индию» —роман, в сущно­ сти, не имеющий ничего общего с «Похож­ дениями факира», заставляющий вспомнить о нем только какими-то случайными и вто­ ростепенными деталями. Главное же в том, что это роман совершенно иного, социаль­ ного звучания Нет смысла заниматься здесь подробной критикой старого романа, кото­ рый по всей вероятности был более автобио­ графичен и потому более узок и субъекти­ вен. Его основные герои не представляли большого интереса как социальные типы, хотя и в нем было немало живых картин «уездной России». Разница в том, что в прежнем романе писатель рассказывал (ве­ роятно, так же с известной долей «домыс­ ла») о себе, в романе «Мы идем в Индию» он рассказывает о времени, об эпохе, чрева­ той надвигающимися грозными событиями, дает оригинальный, через различные со­ циальные пласты, разрез общества окраин­ ной России. Читателям и критике, привыкшим к на­ шему бытовому правдоподобию, кое-что в романе Вс. Иванова, развитии событий и поведении героев может показаться нереаль­ ным, фантастическим. Писатель свободно пе­ ребрасывает своего героя-рассказчика из од­ ной социальной среды в другую, его «недо­ учившийся гимназист» равно вхож и в па­ латы промышленника Калмыкова, и в рабо­ чую среду, факир Бен-Али-Бей способен и стать банкиром прихотью могущественной дочери Калмыкова Василисы Глебовны, и геройски проявить себя в драке между ка- заками-старожилами и переселенцами, се­ годня оказаться чуть ли не сотрапезником в оргии, устроенной в степи «отцами края», а затем стать откатчиком в руднике. Что же поделаешь, на то он и факир! Нужно ска­ зать, что этих, как бы выразились критики, натяжек при чтении не замечаешь, будучи захвачен и подчинен силе воображения ху­ дожника. К тому же метаморфозы героя, его «вхожесть» в различную социальную среду достаточно оправданы межклассовым положением героя-интеллигента и его отца учителя —человека с несколько фантасти­ ческим направлением ума. Мне даже кажет­ ся, что Вс. Иванову очень правдиво уда­ лось передать именно бытовую черту тех лет —межеумочное положение т. н. «куль­ турной интеллигенции» глухих углов: с од­ ной стороны, ее связь с власть имущими, разыгрывающими из себя роль меценатов и покровителей культуры (учителя Иванова охотно приглашают ради умных и любопыт­ ных бесед, однако не зовут на родственные празднества), и, с другой —неминуемую тя­ гу пролетариев-интеллигентов к трудовым слоям. С удивительной яркостью раскрыта писателем эта обусловленная временем не­ прикаянность своих героев-интеллигентов. Особенно удался, на мой взгляд, образ учителя Иванова — милейшего чудака, спо­ собного увлечься и никому, в сущности, не нужными исследованиями и догадками о треножнике Пифии и местонахождении ос­ танков апостола Фомы и вдруг оказываю­ щемся очень даже нужным при переводе революционных прокламаций на казахский язык. Впрочем, и оказавшись в другом ста­ не, учитель Иванов верен себе, создаваемая им на прииске Народная Академия вполне отвечает его наклонностям утописта и меч­ тателя. Мне только показалось, что писатель несколько пересаливает в тех местах, где заставляет говорить учителя рабочим о со­ бытиях в России и внутреннем положении языком, подобающим скорее Скурлатову, чем учителю Иванову. Это неубедительно и, думается, не так трудно исправить. Здесь выдумка становится нарочитой, придумкой. Хороши колебания отца перед лекцией и споры с сыном, но, право же, во время лек­ ции учитель Иванов так меняется, что не­ вольно вспоминаешь о чуде «сошествия св. духа на апостолов». Образ героя-рассказчика, как и путь его в Индию, несомненно символичный. Одержи­ мый своей мечтой о сказочной Индии, он бредет по дорогам Семиречья, сталкиваясь с самыми различными людьми самых раз­ личных слоев, а реальная жизнь упорно на­ правляет его на путь к другой Индии, не к воображаемой в пустых мечтаниях сказоч­ ной стране, а к реальной стране будущего, еще не открытой, но уже предчувствуемой, как в агонистической жажде обогащения и духовного опустошения обреченных, власть имущих, так и в том брожении, которое все больше охватывает массы, в неостановимом движении по дорогам групп безземельных переселенцев, так красочно обрисованном писателем. Несмотря на открыто функцио­ нальное назначение образа, призванного связать воедино все события и явления, об­ раз «факира», как и должно в художествен­ ном произведении, имеет свою «физионо­ мию», несет свою идею. В обрисовке его есть и доля умной и тонкой иронии, не слу­ чайно, как это бывало в старых легендах, автор приводит своего героя на постоялый двор «Индия —№№ для приезжающих». Этим комическим эпизодом заканчивается история, так сказать, физического путешест­ вия в Индию, за время которого герой из фантаста-мечтателя стал человеком, способ­ ным жить реальной жизнью. Колоритны в романе фигуры адвоката Мейстера, Глеба Калмыкова, Василисы Гле­ бовны и многих других героев. Про Мейстера можно сказать —какой превосходно схваченный тип предреволю­ ционного буржуазного интеллигента, умею­ щего и хозяевам послужить, и с революцио­ нерами позаигрыва 1 ь, и в напечатанных им «Размышлениях поэта» выставить себя как личность, якобы, независимую.